В военную гавань города Балтийска нас строем завели через КПП поздно вечером в начале ноября 1987 года. Было нас человек 25-ть. Все прошли перед этим полгода муштры в радио-технической школе (учебке) в г. Лиепая в Латвии. Учебка располагалась в бывшей фашисткой авиационной воинской части. Нам же теперь нам предстояло продолжить службу уже на военных кораблях.
Один из сопровождавших нас матросов выпрашивал по дороге теплый тельник:
Все равно годки отберут, — убеждал всех матрос.
Кто-то из строя, достав зимний тельник, действительно подарил его этому матросу.
Я, Косихин Александр и Булатов Виктор были распределены на сторожевой корабль «Свирепый» гидроакустиками. Но «Свирепый» оказался на параде в Ленинграде, где праздновалось 70-летие Великой Октябрьской Социалистической революции и мы ночевали три ночи на СКР «Неукротимый».
По возвращении в базу СКР «Свирепый», нас отвели туда, и передели командиру гидроакустической группы.
На «Свирепом» в первый день после обеда полторашник гидроакустической группы Генка Сабирзянов сказал нам, что сейчас адмиральский час и всем можно поспать. Мы, конечно, после учебки были очень этому удивлены и с удовольствием легли на свои кровати, естественно все на третьем ярусе. Минут через 30-ть мы были разбужены криком:
Вы что, «караси», совсем охренели? Кто вам спать разрешил днем? – это был годок «Сека». «Секой» звали каждого секретчика-писаря секретной части, который жил в кубрике гидроакустической группы. Мы пытались оправдываться, что нам разрешили. После чего были изгнаны из кубрика гидроакустической группы (ГАГ) и ушли на бак курить.
На корабле все было совершенно иначе, чем в учебке. В первые дни с кораблем нас знакомил командир отделения ГАГ старшина 2 статьи Андрей Михайлов. Все звали его просто Михалыч. Мы ходили за ним и записывали в записные книжки все, что он нам говорил по расположению на корабле всех постов, бесчисленных вентиляжек, вооружения и антенн:
Каждый матрос должен знать наизусть весь корабль. В любое время, даже разбуженные ночью, вы всегда должны знать ответы на вопросы типа: в каком тамбуре находится сороковая вентиляжка, или в каком тамбуре находится такой-то пост и тому подобное. Понятно?
Понятно, — отвечали мы. Хотя на самом деле не совсем укладывалось в голове, как все это можно выучить наизусть.
Самая страшная каюта на корабле каюта №13.
Эта каюта особиста, — пояснял нам Михалыч. Хотя слово «особист» нам тогда ни о чем не говорило.
Буквально в первые дни службы всех молодых матросов начал по очереди вызывать к себе особист:
Воробьев Евгений… Ну что, Евгений, нужно обязательно сообщать мне, если услышишь, что кто-то высказывается против Советской власти. Понятно?
Понятно, — отечал я. А что в такой ситуации еще можно было ответить в 1987 году? Было только странно, не ужели у нас на корабле кто-то может быть против Советской власти?! И все равно никто из нас стучать не собирался.
Ну, раз понятно, иди, — особист выглядел очень спокойным и уверенным в себе человеком лет двадцати пяти в звании старшего лейтенанта.
В первый месяц нас привлекали только на уборку корабля. В остальное время мы втроем самостоятельно ходили по кораблю и учили, что где находится.
Косихин, которого с учебки все звали Косой, и Булатов были с Ленинграда, а я с Алтайского края, комсомол которого в то время был шефом Дважды Краснознаменного Балтийского флота. Я корабли видел впервые в учебке, когда нас водили на экскурсию на какой-то старый корабль. Тогда я был удивлен, что на корабле все было убого и очень тесно. На «Свирепом» было гораздо лучше. Отделанные пластиком кубрики, возможность прохода от бака до юта корабля без выхода на верхнюю палубу. Словом, корабль приятно удивил своей мощью, красотой и достаточным комфортом.
Кто самый страшный человек на корабле?-«пытал» нас старший матрос, подгодок Клемешов Сашка.
Не знаем…
Матрос с кисточкой…,-Олег загадочно ухмылялся, а мы тогда ничего не поняли…Поняли только позже, в первую большую покраску…
В ближайшее время с корабля уходили на «дембель» моряки, игравшие в корабельном вокально-инструментальном ансамбле. Музыканты ходили по кораблю и искали себе замену среди «карасей». Я играл до призыва в школьном ВИА на ритм-гитаре и пел, потом играл в институте уже на ударных. Никак не мечтал попасть в ВИА на корабле. Да и не мог даже и предполагать, что на корабле вообще может быть ВИА.
На ударных я играть умел еще слабовато и мечтал научиться играть лучше. Связист нашего призыва казах Алик Дулатбаев играл до призыва в ресторане на ударных, но так же хорошо умел играть на соло-гитаре. Соло-гитариста другого не нашли, в связи с чем я попал играть на ударные. Так же с нами на бас- гитаре остался с предыдущего состава моторист Павловский Валентин. Он был на полгода старше нас по призыву.
В сухопутных частях зачастую музыканты ВИА освобождаются практически от всех других обязанностей. Однако на корабле такого не было. Репетировали мы только после отбоя или в выходные.
Первый выход в море произвел на меня огромное впечатление. Я же до службы море ни разу не видел, а тут служба на корабле. К тому же ГАГ при выходе в море – шкафутовая швартовая команда и мы в первый же выход в море стояли в одну шеренгу на шкафуте до выхода с базы и команды покинуть шкафут.
В этот наш первый выход в море все гидроакустики дружно заставили нас набрать забортной воды в кандейку (ведро). Набирая воду из кандейки в плафон от лампочки из вентиляционного отделения, я, Косой и Булатов по очереди выпили каждый по полному плафону, примерно по литру. Так по старому обычаю нас посвятили в моряки…
Ощущения от качки были не самыми приятными, к тому же еще и не привыкли. Косой хоть до службы в море бывал-ходил на яхте, т.к. увлекался этим. От выпитой воды всех подташнивало дополнительно. Но все же никого из нас не стошнило.
В гидроакустической рубке все шло по наработанной. Мичман Владимир Глухов — техник ГАГ и главный старшина Валерий Коронский привычно наблюдали за подводной обстановкой на экранах гидроакустической станции «Титан». Станция излучала ультразук «Пя-у-ум, пя-у-ум». Гидроакустическая рубка находилась ниже ватерлинии, и все эти звуки хорошо было слышно сквозь борт. Гидроакустики были в наушниках с микрофонами и периодически докладывали на главный командный (ГКП) пункт о подводной обстановке:
Подводная цель номер один: пеленг 40, раздел 20. Цель номер 2: пеленг 25, раздел 18.
«В морях» атмосфера на корабле резко менялась. Построения экипажа на верхней палубе были редко, зарядку не проводили. Уборку тоже иногда проводили уже не 3 раза в день. Вахту «тащили» 4 через 8 часов, если был полностью укомплектован боевой пост. Мичман Владимир Глухов из рубки уходил вообще довольно редко, особенно когда на учениях шел конкретный поиск подлодки условного противника.
Командир ГАГ москвич старший лейтенант Петр Сидоров был довольно жестким офицером, особенно по отношению к нам, срочникам. Мы на него частенько обижались за требовательность, а иногда и за откровенные перегибы. Сейчас я понимаю, что по-другому с нами было просто нельзя себя вести. Худощавый, со своеобразными манерами, Сидоров требовал от нас знания и выполнения наших обязанностей согласно Книги корабельных расписаний. Наши обязанности были прописаны у нас в «Книжках боевой номер» и периодически мы стоя у каюты Сидорова зубрили эти свои обязанности. Он нас не отпускал, пока не отвечали ему свои обязанности наизусть.
Старшиной ГАГ у нас был старший мичман Макаренко. Он прослужил в Морфлоте более 30 лет. Рассказывали, что до «Свирепого» он служил артиллеристом на крейсере, и в первый раз увидев круглый экран гидроакустической станции, попросил показать ему на экране подлодку.
«Разве подлодка просто прямоугольная? А где рубка?»,- якобы спросил тогда Макаренко. Правда это или нет, не знаю, но почему-то запомнился этот рассказ.
Макаренко всегда был с нами на шкафуте на выходе в моря и на возвращении в базу. Он иногда рассказывал интересные истории из своей службы и морские анекдоты:
Идет, значит, по стенке матрос, а ему с палубы кричат: «Эй, моряк, отдай швартовы!» Матрос огляделся по сторонам и дальше идет. Ему опят с корабля кричат: «Эй, моряк, отдай швартовы!» Матрос огляделся по сторонам еще раз и дальше идет. Третий раз ему кричат: «Эй, моряк, отдай швартовы!» Матрос в ответ: «Что доколупались-то? Я у вас ничего не брал!»
Маленького роста, полный, Макаренко был очень своеобразным человеком. Мог придти и вывернуть в кубрике все наши рундуки. Построить всех, накричать. Но не могу сказать плохо о нем. Он просто тянул свою службу. На то он и старшина…
Командиром корабля осенью 1987 года был капитан второго ранга Демьянченко Олег Дмитриевич,старпомом – капитан-лейтенант Кулиш Алексей Михайлович, замполитом-капитан третьего ранга Данченко С.Ф.
А примерно с осени 1988 года командиром корабля был назначен капитан – лейтенант Авраамов Николай Георгиевич, старпомом стал капитан-лейтанант Белоногий, а замполитом капитан третьего ранга Шугайло. (ПРОШУ СОСТАВИТЕЛЕЙ ДОБАВИТЬ ИМЕНА И ОТЧЕСТВА, т.к. не нашел)
Авраамов любил популярный в то время стиль музыки хеви-метал-рок. Он разрешил репетировать ВИА до часа ночи, о чем под стеклом на столе дежурного офицера лежала бумага за подписью Авраамова.
Мы играли как песни начала 80-х, так и хеви-метал. Играли и пели песни из репертуара популярных в то время групп «Ария», «Черный кофе» и др. По карасевке было достаточно тяжело репетировать допоздна. Работать днем по кораблю приходилось довольно много, а потом приходилось еще и репетировать. Но это было моральной отдушиной.
Нам спаял самодельную приставку «Фуз» к соло-гитаре один из связистов нашего призыва (к сожалению не помню уже фамилию). Приставка придавала электрогитаре хриплый звук для исполнения рок-музыки. Но звук по нормальному должен был еще и тянуться долго. Однако тянущийся звук почему-то приставка не выдавала и Дулатбаев умудрялся играть с тем звуком, какой имелся.
Ударная установка была так называемая «Ленинградка», причем два барабана на ней были самодельные – правый верхний и нижний томы. Это еще до нас парни соорудили. Вся аппаратура конечно же оставляла желать лучшего. Соло – гитара «Тоника», бас-гитара «Урал», ионика — легендарная «Юность». Усилители, микрофоны и колонки тоже были не шик…и все же мы умудрялись на этом играть. Не скажу, что мы были крутыми музыкантами, но мы очень старались…
Дулатбаев учил меня игре на ударных. Примерно чрез полгода я стал барабанить уже намного лучше.
Репетировали мы в третьем тамбуре, там еще до нас моряки отгородили с помощью брусьев и фанеры помещения для занятий ВИА. На репетиции к нам приходили и наши сослуживцы, послушать. Офицеры и мичмана тоже некоторые приходили, в основном, когда были в суточном наряде. Руководителя группы у нас как такового не было.
Матрос радиометрист Таушкин Сергей, тоже нашего призыва, стал петь у нас в ВИА.
«Деревянные церкви Руси,
Заколочены древние стены,
Подойди и о многом спроси,
В этих срубах есть сердце и вены»,-
Звучало на репетиции в исполнении Таушкина.
Выступали мы в основном на праздниках на корабле. Но и в клубе базы тоже пару раз выступали. Потом начали писать свои песни, записали на кассету. Раз, будучи в Лиепае, выступили на аппаратуре ВИА Крейсера «Свердлов». Оно уже был приварен к стенке. Мы выступали на верхней палубе, а зрители стояли на берегу. И в это время у них начался пожар в каком-то тамбуре. Нам это было непривычно, что пожар может быть. А один из «Свердловцев» сказал: «Да вы не переживайте, у нас часто такое происходит!»
Мой боевой номер 7-5-21 по книге корабельных расписаний был внештатным планшетистом дальней воздушной обстановки. Годок Юрий Шваб учил меня премудростям шифрования сетки планшета и выдачи засекреченных данных (ЗД):
Кодировка сетки меняется периодически, а принцип деления квадратов сетки на более мелкие квадраты по «улитке» остается всегда.
Слушая на учениях сплошной поток цифр по так называемой телефонии, я просто не мог понять, как можно в этом потоке цифр различать и наносить цели на планшет, да еще и писать цифры нужно было в зеркальном отображении, чтобы офицер мог свободно их читать с обратной стороны планшета. А какая-то девушка (нам всем казалось, что именно молодая и красивая) так и шпарила с берега:
ВЗД 03 75 43 32 04 76 42 31 05 76 32 49 …,- с ума можно просто сойти, так мне казалось тогда.
В нашем заведовании по уборке был мичманский коридор. Убирали его по следующему принципу: намыливает и выжимает пену из губки тот, кто помоложе призывом, стягивает ветошью грязь саамы молодой. Растирает пену щеткой по палубе уже кто-нибудь из полторашников. Если был контроль со стороны руководства ГАГ, то на уборку выходили и подгодки. Годок Шваб на уборку если иногда и выходил, то максимум что делал — это протирал пыль на приборах в коридоре или натирал пастой гоя медные трубки и таблички на каютах.
Неуставные взаимоотношения позволяли нам, срочникам, не вкалывать всю службу, а постепенно уменьшать нагрузку с каждым новым призывом. В этом была своя логика. Ведь если бы всем платили нормальную зарплату, то этих взаимоотношений попросту не могло бы быть. А за 12-18 рублей в месяц кто захочет ишачить 3 года? Неуставняк держался в основном на том, что стращали по Уставу вообще службу сделать намного хуже. Типа и обращаться на Вы к комотду и даже в гальюн у него отпрашиваться и т.д. и т.п. В общем-то, беспредела, как такового на корабле не было.
Через пару месяцев ежедневных трехразовых уборок, мы могли уже вдвоем вымыть палубу коридора мичманов минут за 10-ть…
Фишкой на корабле было поесть лук в растительном масле во время приемов пищи. На корабле кормили лучше, чем в учебке, но все же не достаточно вкусно. Караси по очереди чистили и резали лук и приносили его в столовую украдкой. А ели лук все призывы. При Авраамове лук стали накрывать на стол официально, только не в масле…
Р-р-равняйсь! С-м-и-р-но! – каждое утро командовал старпом на утреннем построении. Построение на юте проводилось после зарядки, уборки и завтрака. Причем на уборке все были в робе похуже, а на построение нужно было выходить в чистой и наглаженной робе. Но переодевались перед построением в основном караси, т.к. у них роба повседневная была грязнее из-за того, что они больше других работали. Мыли, подкрашивали вентиляжки, отчищали наждачной шкуркой грязь с алюминиевых кожухов, которые в коридоре прикрывали паротрассы и выполняли еще много всяческой работы. Отдыхать получалось только после отбоя.
После утреннего построения в будни ежедневно проводилось проворачивание машин и механизмов.
На проворачивании я находился в гидроакустической рубке, участвовал в учебных поисках подводных лодок на гидроакустических станциях. С меня как-то не очень спрашивали знания и умения по поиску подлодок, поэтому я так толком и не научился их искать. Зато планшет ДВО я освоил очень даже не плохо. Но там нечего было порворачивать…
Периодически «Свирепый» заступал в боевое дежурство по противовоздушной обороне военно-морской базы. Вахты а боевом дежурстве нес я и два матроса штатных планшетистов ДВО – старший матрос Олег Бурдейный и матрос Козак. Бурдейный был призыва «Осень-86». В общем неплохой, немного заполошный человек. Хорошо помню, что он в моей фамилии Воробьев в вахтенном журнале писал 3 ошибки «Варабев»…Козак был очень крепкий по телосложению. Недавно узнал, что он, якобы отправлял домой подпаленное письмо. Писал, что пишет с горящего корабля. Сам, когда служил, такую историю не слышал.
Днем планшетисты водили на планшете реальные воздушные цели. Как правило, весь день над Балтийским морем летал по кругу НАТО-вский самолет. А ночью нам каждый час проводили тренировку по радиотелефонии. Связист записывал ВЗД в свой журнал, а планшетист стеклографом наносил цели на планшет. Так же по связи мог поступить сигнал тревоги. При мне проступали только учебные сигналы тревоги. При поступлении сигнала тревоги планшетист убегал с поста ДВО к тревожной кнопке, расположенной в прочем не далеко, тоже на ГКП, и начинал звонить учебную тревогу-три коротких один длинный звонок. Весь экипаж подрывался по тревоге и все бежали по своим боевым постам, запускали оборудование. Через несколько минут корабль был готов к отражению воздушного противника, а так же был готов к бою и походу.
Конечно же, по карасевке ночью на посту дико хотелось спать. На посту со связистом азербайджанцем Джафаровым Ильгаром мы договорились дремать по очереди. Я в свою очередь не поспал, потом поменялись, а Ильгар тоже уснул. Результат — нас по старой корабельной традиции разбудили холодным «паром» из огнетушителя ОУ-5.
Не буду писать, сколько мыла мы измылили на приборках и сколько краски искрасили на покрасках. Хочу описать вкратце лишь самые интересные события и случаи, которые мне запомнились.
На корабле не хватало несколько огнетушителей и нескольких плафонов от лампочек в вентиляционных отделениях. В связи с этим карасей старослужащие постоянно заставляли воровать лампочки и огнетушители с заведований других боевых частей. Это был настоящий цирк! Обычно ночью, по двое, караси прокрадывались на «чужую» территорию и воровали огнетушитель или плафон. Огнетушитель обычно прятали где-нибудь в своих постах, перекрашивали, а потом вывешивали на своем заведовании, и так шло по кругу постоянно. В случае отсутствия на месте огнетушителя или плафона, руководство подразделения ставило задачу, чтобы все было на месте. Как это должно было произойти, никого не интересовало. В случае поимки таких похитителей старослужащими ничего хорошего не происходило.
Помню, что с приходом Аврамова, вопрос, по крайней мере, с плафонами, был решен достаточно оригинально: командир поставил задачу на место отсутствующих плафонов поставить литровые стеклянные банки! После этого круговое хищение плафонов прекратилось. Вроде бы и огнетушители при нем закомплектовали.
В наряд по посудомойке всегда назначали молодых. Кто не мыл посуду на корабле, тот службу точно не понял… Вентиляция в посудомойке почему-то всегда не работала! И два посудомойщика там в буквальном смысле парились, как в бане. Вода нагревалась паром из трубок. Вода бурлила, пары вылетали в помещение. Два открытых иллюминатора немного позволяли выйти пару наружу, но кардинально ситуация от этого не улучшалась. Как правило, в посудомойке посуду мыли с голым торсом. Четыре приема пищи в день. Веселый был наряд, должен вам доложить!
Отходы пищи вывозили на телеге в мусорные баки. Баки были на отгороженной территории прямо на базе. Там всегда моряков ждали местные животноводы, которые с удовольствием забирали отходы и выращивали наверняка огромных свиней. Местные свиньи наверняка очень любили отходы корабельной кухни.
По карасевке в нарядах нравилось только то, что тебя никто никуда больше не дергает. Вымыл посуду после завтрака и бегом на бак-курить, разговаривать.
В очередной раз «Свирепый» вышел на учения по поиску условного противника подводной лодки. По команде гидроакустики готовили к постановке на воду НУО-надувное устройство отвлечения. Это такая надувная резиновая конструкция в форме шара (это пояснение для тех, кто не знает). Внутри шара-специальная сетка. На учениях нам нужно было накачать НУО, подсоединив шлаг от НУО к крану с воздухом под давлением. Затем НУО нужно было привязать к лееру и сбросить за борт, чтобы оно буксировалось за кораблем. Все мы, кроме Булатова были почему-то без спасательных жилетов. Был довольно сильный ветер, шторм. И при скидывании НУО с юта у Булатова рука запуталась в шкерте и НУО потянуло его за собой. Булатов уперся в леер, мы вцепились в Булатова, и просто каким-то чудом он распутал веревку. Честно, я думал, что его утянет за борт. Была весна 1988 года. Вода была ледяная, и страшно было представить, если случилось бы такое. Больше на установку НУО мы без спасательных жилетов не выходили.
Как-то на выходе в море, мы еще стояли на шкафуте, «Свирепый» только что отшвартовался от стенки и набирал понемногу ход, проходя мимо других кораблей бригады. На палубах кораблей стояли швартовые команды. Как положено по традиции, старшие швартовых команд отдавали воинское приветствие. Я не могу объяснить точно, как произошли дальнейшие события, но, вероятно один из кораблей не стравил якорную цепь и «Свирепый» зацепился за нее якорем. Уже не помню, какой именно это был корабль, но тоже проекта 1135. Раздался скрежет металла. Мы увидели, как на баке корабля, прямо напротив нас, со страшной скоростью закрутился шпиль и матросы баковой швартовой команды побежали кто куда. Некоторые перепрыгнули через волнорез на полубак. Мы сначала не поняли, что происходит. «Свирепый» сбавил ход и остановился.
Я сам не видел, но говорили, что «Свирепому» якорной цепью порвало борт. Однако это не помешало кораблю продолжить выход в море. Просто наложили пластырь на борт, придавили его раздвижным упором и все…
Летом 1988 года на «Свирепом» снимали популярную телепередачу «Утренняя Почта». Все ждали ведущего передачи Юрия Николаева, но он почему-то не приехал.
Приехали Лайма Вайкуле, Ксения Георгиади, Алексей Глызин и, тогда еще неизвестный никому, Дмитрий Харатьян. Харатьян в клипе под песню «Соленое море» в исполнении Алексея Глызина сыграл матроса, который «Машкой» драил палубу у артустановки на шкафуте. Тогда мы впервые увидели видомагнитофон и видеокамеру…
Лайме Вайкуле понравился старшина второй статьи Валерка Кулаков и она снялась с ним в своем клипе. Он прямо в форме танцевал с ней на съемках.
Корабль выходил в море специально для съемки передачи на двое суток.
После окончания съемок весь экипаж собрали на юте для общения с артистами. Мне запомнилось, что в ходе разговора с кем-то из матросов, Лайма Вайкуле была удивлена, что в Морфлоте служат не два, а три года. Мне это было странно, ведь она родом из Прибалтики!
Руководству корабля было заранее сообщено время выхода передачи с участием экипажа «Свирепого» и мы посмотрели ее по телевизору. Кулаков там танцевал с Лаймой! Да и вообще большинство экипажа там засняли. До сих пор мечтаю найти эту запись, но мои попытки пока не увенчались успехом.
Через год моей службы на корабле в ГАГ пришло молодое пополнение – три карася. Один из них, Олег Григорьев оказался моим троюродным братом. Он тоже был с Алтая, но мы с ним не были до этого знакомы. Я старался ему помогать, чем мог, но не всегда получалось. Взаимоотношения между призывами были достаточно сложными.
Интересно было то, что Олегу присвоили тот же боевой номер, что был и у меня.
С Иваном Капустиным мы познакомились на корабле. Он был родом из с. Усть-Обинка Петропавловского района Алтайского края, но закончил техникум в Бийске. Мы стали хорошими товарищами. Служил Капустин в БЧ-5 и мы были одного призыва.
Примерно весной 1988 года Иван решил пойти служить мичманом. Уехал в мичманскую учебку.
Балтийск в конце 80-х был сухим закрытым городом. В стране в перестройку проводилась антиалкогольная политика, и в Балтийске спиртное в магазинах вообще не продавалось.
Вечером 29 декабря 1988 года часть срочников со «Свирепого» отмечала новогодний праздник в кафе базы. Спиртное, конечно же, на столах не присутствовало. Были девушки-работники Калиниградского целлюлозно-бумажного комбината — нашего шефа. В это время в кафе зашел Капустин. Он был в мичманской форме, позвал меня выйти с ним на улицу. За углом кафе Иван предложил мне выпить с ним из горла бутылку вина… Это был настоящий праздник-выпить вина! Мы пообщались и Иван ушел.
Жизнь интересная штука. После срочной службы я окончил ВУЗ. С 1994 года по 1999 годы мы с Капустиным прослужили вместе еще более пяти лет прапорщиками в Бийске в мотострелковой Базе хранения вооружения и техники и стали настоящими друзьями.
Однажды при разгрузке продовольствия мы носили продукты с автомобиля на продсклад корабля. Кто-то из БЧ-5 одну коробку с литровыми банками, в которых была куриная тушенка, заныкал в трюма. Что поделаешь, все срочники очень любили поесть повкуснее, т.к. в столовой кормили всяко не как дома.
Экипажу по трансляции было сообщено о необходимости построиться на верхней палубе. Это было в районе обеда и всем было сначала не понятно, что к чему.
У меня один вопрос, — начал свою речь командир корабля Авраамов,- кто украл коробку консервов?! Даю 30 минут времени на поиски жулика и возвращение консервов начпроду. Время пошло…разойдись!
Коробку вернули, правда, одну банку воришки уже успели съесть…
После полтора года службы, в столовую на завтрак и ужин ходили через раз. Всячески выкручивались: караси по очереди жарили в трюмах на постах картошку, понемногу брали паштеты и другие деликатесы с кают-команий (маклачек) у маклачников. Маклачники тайком готовили вкусненькое срочникам из своих подразделений. Мы покупали булочки в кафе и т.д. Чай на постах кипятили в основном самодельными кипятильниками. Кипятильники делали из куска спирали от электроплит. К спирали подсоединяли провода и втыкали провода прямо без вилок в розетку. Трехлитровая банка воды вскипала за несколько минут. С этим постоянно боролись офицеры и мичманы, но стремление срочников вкусно поесть было непобедимым…
В связи с этими, так называемыми «запитками», на посты постепенно растаскивалась посуда из столовой. Однажды посуды в столовой уже стало не хватать на всех.
Авраамов опять построил экипаж:
Ну и сколько это будет продолжаться?! Если через час в столовой не будет достаточно посуды, будем строиться здесь целый день каждый час! Понятно? Разойдись!
Старпом продублировал команду и экипаж разошелся. Посуду собрали в достаточном количестве…
Во время нашей службы по телевидению началась невиданная доселе передача «ВЗГЛЯД». Аврамов разрешал смотреть передачу даже после отбоя. Не вникал, возможно, на всех кораблях разрешали смотреть передачу. Мы служили, а страна необратимо начала меняться. А мой призыв еще в коммунистическую партию вступал…
За мою службу «Свирепый» участвовал в двух больших учениях стран Варшавского Договора: ОБЭСК-88 и ОБЭСК -89 (объединенная эскадра). В учениях принимали участие от Советского Союза -СКР «Свирепый», БПК «Славный», от Германской Демократической республики — СКР «Берлин», от Польской Народной Республики– флагман Польского флота РКР «Варшава» (брат-близнец БПК «Славный»).
На учениях эскадра проходила через всю Балтику в Атлантику, в Северное море. В нейтральных водах нас часто сопровождали корабли НАТО. Над нами пролетали НАТО-вские самолеты типа «Виген», “F-16”. Зачастую над кораблями кружили их вертолеты, с которых кинооператоры снимали наши корабли, сидя на полу вертолета в открытой двери и свесив ноги за борт вертолета. Одному такому оператору я помахал рукой, стоя на надстройке над ГКП. Он в ответ мне тоже помахал рукой.
Конечно, на учениях чувствовалась мощь и сила. Стреляли по надводным буксируемым мишеням, по воздушным. С самолетов сбрасывали на парашютах мишени. Кто-то рассказывал, что вместо буксируемой катером мишени, чуть-чуть не подбили катер. Правда или нет, сказать точно не могу.
Запомнилось так же, что поляки постоянно торговали. У некоторых офицеров были записные книжки, в которых даже ценники были расписаны на все, что они нам продавали. А продавали чаще всего польскую косметику — духи, помаду. Я взял дну помаду под названием «Опиум» за 5 рублей, которую в отпуске подарил матери (в Бийске такая стоила 15 руб.). Немцы не торговали, а только обменивали на наши тельняшки немецкие дезодоранты и другую продукцию неплохого качества. В ГДР все делали довольно качественно.
Как-то на учениях в море к нам пришвартовался немецкий корабль. Насколько помню, вроде бы танкер. И матросы наши обменивали тельняшки на немецкие товары прямо через иллюминаторы. Что поделать, в СССР все это было в дефиците.
Очень смешно мне было, когда Косихин Саня при мне с поляком торговался. А мат у Сани был в разговоре с поляком буквально через слово. Кстати, просто, когда разговаривал, не с поляком, так сильно он вроде и не матерился. Ну а слова–то все-таки славянские и у нас и у поляков. Многое понятно даже зачастую интуитивно. Немного на жестах, и, оп… договорились о покупке-продаже. А так, как Косихин много произносил слов непечатных, поляк никак его понять не мог, ну что же он говорит! Я тогда и сказал:
Сань, ты бы поменьше матерился, а лучше вообще бы не матерился, тогда тебя поляк-то и поймет.
Косихин так и сделал, и разговор сразу пошел!
Запомнилось очень зрелище, когда эскадра шла фронтом и между кораблями буквально над водой пролетела эскадрилья боевых самолетов МИГ. Очень чувствовалось, что мы не просто так служим, действительно охраняем спокойствие нашей любимой Родины.
Мне всегда не совсем было понятно, почему в морях наш пост ДВО ни кому, в общем-то, был не нужен. Мы ходили на вахту практически бесцельно, не считая учений, связанных именно с нашей линией службы. Связисты, которые несли вахту на ДВО не все нормально умели принимать телеграфию, т.е. азбуку Морзе. А на отдалении от базы телефонии уже не было. Связист должен был записывать ВЗД в журнал, а планшетист считывать оттуда, и наносить на сетку планшета цели.
В связи с не очень большой востребованностью в походе, мы имели возможность иногда украдкой понаблюдать за стрельбами. Как-то я и Бурдейный забрались на надстройку над ГКП и там лежа зашкерились. Знали, что будут вот-вот ракетные стрельбы. Нам повезло! Был уже поздний вечер. Солнца уже почти не было видно из-за горизонта. И в полумраке мы увидели, как из-за горизонта летят две ракеты в сторону нашего корабля! Выпущенные с полубаковой «Осы» две ракеты почему-то на лобовом подлете к «вражеским» ракетам резко свернули вниз и упали в море! Ракеты продолжали лететь в нашу сторону! По ним начали стрелять с обеих артустановок. Почему-то не попали…Ракеты пролетели высоко над «Свирепым» и ушли за горизонт. Мы, служившие по призыву, конечно много не знали, да и сейчас не знаем, того, что знали офицеры и мичмана. Поэтому мы были удивлены, что кораблю по итогам стрельб поставили оценку «Четыре». Наверное, так и надо было? Хотя как-то странно.
По итогам учений в Социалистическом соревновании первое место занял немецкий СКР «Берлин». «Свирепый» занял второе место. Слышал, что по боевой подготовке шли примерно одинаково, но немцы лучше сделали отчет. На то они и немцы…
В 1989году «Свирепый» еще раз участвовал в учениях стран Варшавского Договора ОБЭСК-89. Места опять распределились как в прошлом году.
В 1988 году в польском городе Гдыне я попал в культпоход группой из пяти человек во главе со страшим мичманом Макаренко. Но нас объединили Макаренко и еще один мичман, старшина команды БИП (к сожалению забыл ФИО, маленького роста, с азиатскими чертами лица) в одну группу из десяти матросов. И пошли мы такой стайкой бродить по неизвестной нам стране совершенно не строем. Моряки же не любят ходить строем. А было это 9 мая! Идем, видим памятник Советским Воинам, погибшим в боях во второй Мировой Войне. У памятника — митинг. Польские пионеры с флагами стоят, ветераны войны и просто зрители. К нам подбежал какой-то поляк и вежливо пригласил возложить цветы к памятнику и цветы нам тоже дали. Цветы возлагал я, связист с поста ДВО и мичман-старшина команды БИП.
Поляки в клубе моряков приготовили нам шикарный концерт. Девушки красивые танцевали…остальные детали подробно не помню… Помню, что мы туда еще в кино потом ходили. Немцы важно курили прямо в холле. В кинозале немецкие моряки вели себя, по нашим меркам, неприлично — ноги ложили на спинки впереди стоящих сидений.
Самое интересное, это конечно был сам фильм. Мы подобных фильмов никогда не видели до этого. А был это американский боевик. Не знаю до сих пор названия. Показывали войну во Вьетнаме. Американские военные там бомбили, жгли, обстреливали ракетами бедных вьетнамцев. Еще помню, что перед окопами ходил американский офицер в шляпе и курил сигару во время обстрела. Крутой такой — не берет его ни пуля, ни снаряд. Фильм был на английском языке с польскими субтитрами. Ну, очень классно посмотрели!
Чуть-чуть не пропустил интересную историю. Хорошо, что по сайту «Одноклассники» Саня Косихин напомнил.
Вроде бы во время одного из ОБЭСК-ов был очень хороший шторм. Баллов семь. Мы Саней пошли прикалываться. Мы оба качку переносили более менее терпимо. Пройдя в самое начало мичманского коридора, мы открыли на подволоке большой люк, который вел в первый тамбур. Корабль сильно качало килевой качкой, и люк сам то открывался, то закрывался. И мы начали под этим люком пробегать. Люк поднимается, один из нас пробегал по трапу под ним наверх. Потом второй так же. Потом вниз таким же образом. И при этом смеялись до потери пульса! Что сделаешь, молодость требовала положительных эмоций! Хорошо никто нас не прихватил за этим занятием.
Пришли мы как-то летом 1988-го с внешнего наряда со штаба дивизии на корабль. Было около полуночи. Я умылся, лег спать. Около час ночи в кубрик позвонил вахтенный у трапа и сообщил, что ко мне приехал отец. Меня поднял дневальный по кубрику. Я ничего сначала не мог понять. Час ночи, военно-морская база, «Свирепый» вторым бортом стоит, и вдруг — отец! Как он сюда попал в такое время и как нашел вообще «Свирепый»?
Отец стоял у трапа в костюме, галстуке, в шляпе, с чемоданом. Я был в шоке! Обнялись:
Пап, а ты как сюда попал-то в час ночи?
Так на УАЗике коменданта гарнизона.
Это как ты так умудрился?
Завтра расскажу, бери увольнение, ночевать завтра будем в гостинице. Утром буду на КПП.
Так у нас командир разрешает родителям корабль показывать! Я тебя завтра проведу!
А я его вяленым тайменем угощу, — ответил отец. Он всю жизнь рыбачил сетями.
Это здорово! Ну ладно, жду завтра!
На следующий день мой отец, Воробьев Александр Иванович, пришел с утра. Я провел его по кораблю. Показал кубрик, прошли вдоль корабля по коридорам, по верхней палубе. Я не смог в тот день взять ни у кого фотоаппарат и мы не смогли сфотографироваться с отцом прямо на борту.
Отец ворчал:
Говорил матери: «Валя, дай с собой Женькин фотоаппарат», а она – ни в какую! Сейчас бы такие фотографии сделали!
Отец родился в 1931 году в небольшой Алтайской деревне Талица в Советском районе. На военном корабле он никогда в жизни не был. Срочную службу отслужил в начале пятидесятых годов в аккупированной Советскими войсками Германии водителем тогда еще майора Шумилова. Есть такая известная генеральская династия. Потом работал водителем в Талице. Когда вычли из зарплаты за пережег бензина, решил уехать жить в город Бийск. Вычли-то чуть не всю зарплату. А пережег был из-за того что дорог не было, сплошная грязь.
С тех пор, как в Финскую войну в 1940 году погиб мой дед Иван Савельевич Воробьев, мой отец был старшим в семье. А были с ним сестра Мария и брат Владимир. Жили они со своей бабушкой Любой. Отец, же, посмотрев, как живу немцы, не захотел жить в деревне. Уехать было сложно, т.к. паспорта колхозники сдавали в колхоз и им их не давали. Отец уехал без паспорта в город, где ему помог знакомый сотрудник милиции устроиться на работу и «сделал» паспорт. Так постепенно отец перетянул в город и брата с сестрой.
Я привел отца к каюте Аврамова и тот его пригласил к себе, а я ушел. После завтрака мы с отцом вышли за ККП и он начал рассказывать:
Угостил я командира тайменем и позавтракал с офицерами в офицерской кают-компании. Анекдоты им порассказывал. Да, в гавань-то я как попал, сейчас расскажу. Подъезжаю на такси к комендатуре. Захожу к дежурному, подаю документы в окно, и, приложив ругу к козырьку, представляюсь: «Бывший шО фер Генерала Шумилова в группе Советских аккупационных войск в Германии, ефрейтор запаса Воробьев!». Дежурный майор посмотрел на меня, как на дурака, и в ответ: «И что?». «Как что? Машину к трапу корабля «Свирепый!». Майор опешил: «Не…никак не могу». Позже выхожу на крыльцо, стоит там матрос и курит:
Сынок, ты кем служишь-то?
Водителем.
А кого возишь?
Коменданта…
Я в Германии в пятидесятых на «Виллисе» служил, возил майора Шумилова. А что, сможешь меня к кораблю завести через КПП. Сын на «Свирепом» служит?
Да, можно, — ответил матрос.
Вот он меня и привез, -закончил отец.
Ты же мог прилететь, а «Свирепый» в море! – сказал я отцу.
Я же от Витьки прилетел, из Москвы. Он сначала по военной связи узнал, в базе ли «Свирепый».
Ну ты вообще…крутой!- не сдержался я.
Витька-это мой старший родной брат. Не знаю почему, но почему-то его все звали всегда в родне именно Витькой и ни как иначе. Он в ту пору служил майором топографических войск в Генеральном штабе Вооруженных Сил Советского Союза. Распределили его туда еще лейтенантом после окончания Ленинградского Высшего Военного топографического училища. Даже квартиру получил в Москве двухкомнатную в начале восьмидесятых годов.
Мы зашли в парикмахерскую, т.к. хотели сфотографироваться, и отец решил перед этим подстричься и побриться. Я был сильно удивлен, когда парикмахер отказалась брить отца, пояснив, что запретили пользоваться бритвами из-за СПИДа. Вот примерно в то время эта зараза и появилась на просторах нашей необъятной Родины!
Я подарил отцу тельняшку, в которой он и сфотографировался со мной, одев ее прямо под пиджак.
Разбирая в гостинице чемодан, отец ворчал, используя ненормативную лексику:
Вот раздолбай, Витька, сказал же ему, чтобы положил в чемодан бутылку коньяка!
Так, а сам-то почему не удостоверился? — спросил я.
А зачем это? Отец сказал, значит, нужно было сделать!
Посидели мы на сухую!
А отцу тогда было 50 лет. А сейчас мне-45…
Через несколько дней после отъезда отца, меня вызвали по трансляции к командиру корабля! Все отреагировали интересно:
А что это? А зачем это?
Да не знаю я!
В кабинете Авраамова какой-то незнакомый офицер сказал, что меня приглашают для прохождения дальнейшей службы водителем начальника штаба бригады…Я был крайне удивлен. Он сказал, что новый УАЗИк получать поеду сам. Короче, как потом выяснилось, это отец меня нахвалил как водителя, когда ехал в автобусе с офицером морской авиации!
Когда я вернулся, в тамбуре у кубрика меня атаковали:
Ну и зачем вызывали?
Я объяснил. Таушкин Серега сказал:
Вот повезло! И ты еще раздумываешь? Там же лафа — водка, девки, самоволки!
Я что-то и действительно решил подумать о службе на стенке. Сходил, поговорил там с земляком – водителем и передумал! Решил так: моряк должен служить на корабле!
В 1989 году проходили учения по ПВО ДКБФ совместно с группой Западных войск. Одной из задача «Свирепого» была передача ВЗД на сушу и для других кораблей. На планшете ближней воздушной обстановки накладывалась калька с сеткой дальней воздушной обстановки, только с «улиткой» в обратном направлении. Считывать не запутавшись было достаточно сложно. Но мы перед учениями потренировались и учения отработали на «5». За учения Приказом Комдива все ПВО-шники «Свирепого» получили по 10-ти дневному отпуску.
Я был дома в отпуске после практически двух с половиной лет службы, в июле 1989 –го. Моя мать Воробьева Валентина Михайловна сказала, что видела по телевизору, что до конца сентября всех студентов ВУЗов должны уволить со срочной службы. Я сначала не поверил, подумав, что мать что-то перепутала. Но на днях пришла газета с речью председателя Верховного Совета СССР Горбачева М.С. о сокращении студентов, которые служат в Вооруженных Силах по призыву. Конечно, я обрадовался, ведь все друзья, которые призывались одновременно со мной, были уже дома. И мне тоже хотелось быстрее вернуться домой насовсем.
Вернувшись из отпуска в Балтийск, я узнал, что «Свирепый» на учениях в море. Пришел к земляку-водителю, где перекантовался в будке военной машины до вечера. Дождавшись, когда после построения на стенке, экипаж разойдется, я зашел на корабль. Поднялся по трапу на шкафут и бегом в музыкалку! Ведь у меня в чемодане находился запрещенный предмет-литровая стеклянная банка с чистым спиртом, замаскированным под компот…
В каюту к старпому Белоногому я зашел без чемодана.
Почему из отпуска опаздываем? – спросил старпом.
Так я вовремя приехал, а корабля в базе не было,- оправдывался я.
А где чемодан? Ты что, не знаешь, что его нужно было мне досмотреть?
Я не знал, — сразу же включил тумблер я.
Ладно, иди уже, — устало ответил старпом.
Со спиртным на корабле было очень строго. Как-то два раза выпили, провожали на ДМБ, и оба раза нас Сидоров спалил! Водку об палубу прямо в гидроакустической рубке разбил…Потом конечно – неделя орг. периода! Мало не покажется!
А в этот раз мы в музыкалке втихушку ночью выпили и не спалились…
Я срочно начал готовить дембельский альбом. Тем, кто прослужили менее полтора года и уходили по сокращению, приходилось очень не сладко. Это сокращение дало большой толчок ужесточению неуставных взаимоотношений.
Сидоров мне сказал, что до конца сентября меня на дембель не опустит и что меня ждет дембельский аккорд.
Был какой-то праздник и на корабль приехали шефы из Калининграда. Наша группа «Рифы» давала прощальный концерт в столовой личного состава. Мы брали «добро» у командира на выступление не по форме и он разрешил. Мы нарядились, кто во что горазд: я за барабанами был с голым торсом, с большой цепью на шее, на цепи — большой самодельный герб СССР из жести, басист-в тельняшке, поверх которой висел аксельбант, солист в робе, переделанной в верхней части под фрак и с самодельными буквами «RMR» (хеви-метал-рок) на кармане, соло-гитарист — в гражданской футболке и бейсболке. На передней баночке сидел Авраамов и после очередной песни он вдруг спросил:
А «Жанну» — слабо?
Он имел в виду слабо ли нам исполнить песню «Жанна из тех королев» группы «Ария».
Мы сначала замялись, поясняя, что давно уже ее не исполняли, но потом вынуждены были подчиниться… И мы нормально все исполнили!
Несколько зрителей из зала удалились. Видимо они не любили хеви-металл!
В конце августа 1989 года «Свирепый» встал на ремонт в док в Латвийском городе Лиепая. Насколько мы знали, обычно в доке не проводились ни физзарядки ни тем более прогулки строем с песней по вечерам. Прогулки строем и в базе – то редко проводили, в основном перед какой-нибудь проверкой и все понимали, если надо, значит надо.
Однако, после постановки в док, буквально через пару дней старпом решил провести вечернюю прогулку строем и с песней. Экипаж это воспринял в штыки, причем никто не договаривался. По команде старпома «С места с песней шагом марш!» экипаж пошел, но петь никто не стал. После еще нескольких неудачных попыток заставить всех маршировать с песней, было видно, что Белоногий нервничает. Он распорядился выйти из строя командирам отделений и в стороне с ними побеседовал. Потом начали заставлять маршировать уже отдельно по БЧ. Несколько попыток опять сорвались. Но потом личный состав одной из БЧ запел. Уже не помню кто. Остальные БЧ после этого тоже «сломались». Но на следующий вечер экипаж опять петь не стал!
Однажды в выходной день мы пошли с Саней Косихиным пошариться по территории дока. Подошли к дизельной подводной лодке. У трапа стоял вахтенный. Саня спросил:
А что, браток, можно посмотреть подводную лодку?
Вахтенный у трапа сказал, что можно и громко свистнул. На палубу вышел матрос и вахтенный ему сказал:
Покажи парням подлодку.
И мы пошли. Зашли внутрь, и матрос нам стал показывать, что где находится. Мы, конечно были в шоке от тесноты. Сильно удивились, увидев, что рядом с торпедными аппаратами располагались кровати личного состава. Офицерская кают-компания очень маленькая. Из отсека в отсек нужно было проникать через вертикальные круглые люки. Побывали мы даже на командирском месте. Теснотища! На корабле служить все-таки намного комфортнее!
Выйдя на стенку, мы поблагодарили матросов и вернулись на корабль.
Как-то утром 1 сентября, в пятницу, экипаж срочно построили на юте. Авраамов объявил, что один из матросов отсутствует на корабле по неизвестной причине и экипажу его нужно найти. Приказал разделиться на группы по три и прочесать территорию доков.
Я попал в тройку с матросом Спыну с БЧ – 7. Уже не помню, кто был с нами третий. Мы не спеша шли по территории, рвали и ели ранетки с деревьев. Почему-то решили заглянуть на КПП. Каково же было наше удивление, когда потерянного матроса-таджика мы там и увидели. Он стоял и разговаривал со своими приехавшими родственниками! Мы со Спыну остались охранять беглеца, а третий матрос убежал сообщить о находке офицерам. С офицером мы привели его на корабль и отдали в каюту командира корабля. Через несколько минут из каюты вышел Авраамов и спросил нас:
Когда увольняетесь?
В сентябре, по студенческому Приказу.
Увольняетесь третьего сентября! Свободны!
Мы все трое были призваны с ВУЗов. И такой новости очень обрадовались!
В субботу мы закупили гражданскую одежду и купили билеты на поезд до Риги.
В воскресенье на вечернее построение по традиции мы трое вышли в гражданке. Замполит Шугайло сказал речь:
Вот на таких матросах, которые, не выделяясь, исполняют свои обязанности, на самом деле и держится служба на корабле! Пожелаем им удачи в теперь уже их гражданской жизни!
Экипаж развели в две шеренги, которые построили лицом друг к другу. По трансляции включили «Прощание славянки» и мы пошли прощаться с экипажем. С некоторыми обнимались, некоторым просто жали руку. Конечно же, очень волновались.
Зайдя после построения в гидроакустическую рубку, я обнаружил, что у меня похищены все деньги, кассета с записью ВИА «РИФЫ» и брючной ремень… Более всего жаль было кассету. Были подозрения, кто это сделал. Но ведь на одних подозрениях человеку не предъявишь. Несколько лет назад от Косихина я узнал, что этот же «товарищ» обчищал весь экипаж. Воровал все: фотографии, деньги, предметы для ДМБ. И его на этом деле поймали. Думаю, даже и не стоит называть, кто это был. Полгода до дембеля он служил с байкотом от всего экипажа.
Я договорился с попутчиками, что они мне на дорогу до Москвы подзаймут немного денег, а в Москве мой брат с ними рассчитается.
В понедельник утром мы сошли по трапу на стенку. Экипаж начал чистку днища корабля.
Доехав на поезде до Риги, мы выяснили, что поезд до Москвы только поздно вечером. Купили билеты и пошли посмотреть Ригу. Попили в баре пива с вяленой рыбой, которую продавали прямо у входа в бар.
В поезде встретились с тремя моряками, с которыми я служил в учебке. Они тоже ехали на дембель.
Доехав до Москвы, наши компании отделились друг от друга. Мы втроем переночевали дома у моего брата Виктора. Наутро пошли побродить по Москве по форме. Уехали куда-то на метро. Выходим из метро. Идем. И вдруг навстречу нам идут те трое моряков, которые ехали с нами с Риги! Вообще невероятное было событие! Мы посмеялись от души.
Домой на поезде я ехал уже один. Езды-то всего-то навсего было трое суток…
Жизнь сложилась так, что через год после окончания института, в 1994 году я устроился служить по контракту в своем городе Бийске на прапорскую должность в сухопутную воинскую часть. Сам никогда не думал, что так может получиться. Отслужил до декабря 1999 года и уволился по окончании контракта. В 2000 в апреле устроился на службу участковым уполномоченным милиции. В 2006 году перешел на должность «замполита» в отдельную роту УВД по г. Бийску, откуда и ушел на пенсию в октябре 2011 года в звании майора милиции.
Получилось так, что мне есть с чем сравнить службу на корабле. Проходя срочную службу, мы все думали, что это какой-то дурдом… Сейчас, не кривя душой, заявляю: более четкой организации службы лично я не проходил! Все расписано по полочкам, каждый знает наизусть, что он обязан делать по какой команде!
Чем больше лет проходит, тем больше тянет вновь побывать в море на боевом корабле. На «Свирепом» уже не побывать. Смог осуществить только одно: побывал на борту СКР «Дружный» в Москве на Химкинском водохранилище в сентябре 2011 года. По фото из Интернета я уже знал, что корабль находится в плачевном состоянии. По информации из сети, корабль находился в военном музее. Приехав на место, я узнал, что корабль стоит у стенки в «Портхладокомбинате». Через КПП не пропускали. Я немного приврал, сказав, что служил именно на «Дружном» и специально приехал с Алтая за 5 000 километров, чтобы побывать на корабле. Попросил начальника охраны позвать. Пришел начальник:
Вообще-то не положено на корабль запускать, это частная собственность.
Я показал удостоверение майора милиции:
Ну вот, посмотрите.
Ну и что?
— Да просто, показываю, что я никакой ни жулик. Что попало делать на корабле не собираюсь.
Ну ладно,- нехотя выдавил начальник охраны и сказал охраннику,- своди, только не надолго, минут на 10-ть.
Я пробежался наспех по палубе левого борта, снимая видео. На правый борт не пошел, чтобы лишний раз меня никто не увидел, т.к. у охраны из-за этого могли возникнуть проблемы.
Корабль был просто в удручающем состоянии. Все ржавое. Кое-как наспех подкрашено грунтовкой. А из него хотели сделать символ Москвы, как «Аврора» в Питере… Потом из него хотели сделать кабак. Верхняя палуба — деревянная! Я был в шоке! Внутри дымовой трубы пустота и деревянная палуба! Из нее кабинку делали для посетителей… Внутрь корабля не попал, т.к. все было заперто на навесных замках.
На душе «скребли кошки»…Как же можно до такого состояния корабль довести! Вот бы его восстановить и сделать, как планировалось, компьютизированным музеем.
Видеоматерил о моей поездке выложен в сети. Фильм называется «ЗаМКАДыши».
Я, как и все, кто служил на «Свирепом», до сих очень скучаю по кораблю. Такие вот у нас стали «Свирепые сердца»…
До сих пор дружу с музыкой. Являюсь дипломированным автором-исполнителем, лауреатом краевых и дипломантом межрегиональных фестивалей. Ноты правда до сих пор не знаю.
С Иваном Капустиным с 1994 года практически каждый год день Военно-морского флота мы отмечаем вместе. У нас сложилась своя компания моряков. Есть моряки из Балтийска с проектов 1135, есть друзья с других флотов. Но все вместе мы большая дружная семья!
Появление кораблей проекта 1135 (кодовое наименование «Буревестник») для отечественного флота стало настоящим прорывом в будущее. Проект, разработанный советскими конструкторами почти полвека назад, оказался настолько удачным, что его модификации строятся по сей день.
На протяжении нескольких десятилетий советские сторожевые корабли (СКР) фактически являлись миноносцами — ударными боевыми единицами ближней морской зоны. Однако появление у США атомных субмарин с баллистическими ракетами заставило СССР пересмотреть приоритеты. Теперь перед советским ВМФ ставилась задача не подпустить потенциального противника к своим берегам на дальность ракетного залпа. Большие противолодочные корабли (ВПК) из-за своей малочисленности выполнить эту задачу не могли. Возникла необходимость в новом корабле — достаточно мореходном для самостоятельных действий в океане, но при этом относительно недорогом и пригодном для крупносерийной постройки.
ПРОЕКТ
Техзадание на разработку СКР проекта 1135 было выдано в 1964 году. Конструкторам предстояло создать поистине новаторский корабль. Новая технология постройки, широкое использование нетрадиционных конструкционных материалов (титана и модных тогда алюминиево-магниевых сплавов), совершенные системы автоматики и радиоэлектронной борьбы — вот только некоторые из примененных в проекте новшеств. Головной корабль, получивший имя «Бдительный», заложили на заводе «Янтарь» в Калининграде в июне 1968 года. 31 декабря (дата, очень характерная для эпохи плановой экономики) 1970-го он официально вошел в строй, хотя испытания и сдача различных систем продолжались еще в течение нескольких месяцев. Примечательно, что по своим характеристикам головной «Буревестник» настолько отличался от предшественников — СКР проектов 50,35 и 159, что его поначалу отнесли к классу ВПК. Лишь в 1977 году корабли проекта 1135 вновь переклассифицировали в СКР, каковыми они и значились в процессе их разработки.
ОПИСАНИЕ
Цельносварной корпус корабля проекта 1135 имел удлиненный полубак и принципиально новые обводы, обеспечивавшие хорошую мореходность. Внутри корпус разделялся на 14 главных водонепроницаемых отсеков. Весьма оригинальной была энергетическая установка — две пары газовых турбин, маршевых и форсажных, работавших на валы через редукторы и шинно-пневматические муфты. Все механизмы имели вибродемпфирующие покрытия и специальные амортизаторы. Кроме того, акустическое поле корабля снижала система подводной пузырьковой маскировки. В результате «Буревестники» на то время стали самыми малошумными кораблями советского ВМФ. Для выполнения главной задачи — борьбы с подводными лодками — использовались ракетоторпеды «Метель» и очень мощные гидроакустические станции (ГАС): подкильная «Титан» и буксируемая «Вега». По сравнению с прототипом — американской системой АСРОК — противолодочный комплекс «Метель» обладал существенно лучшими характеристиками. Управляемая ракета 85-Р имела дальность стрельбы до 50 км (АСРОК — около 10 км).
В качестве боевой части использовалась торпеда АТ-2У. Она сбрасывалась в заданной точке на парашюте и, попав в воду, двигалась по спирали, постепенно погружаясь все глубже и глубже. Система активного самонаведения все это время вела непрерывный поиск подводной лодки; как только аппаратура захватывала цель, торпеда немедленно направлялась на нее и увеличивала скорость до 40 узлов. Позднее ракеты 85-Р были заменены новыми ракетами 85-РУ «Раструб», которые могли применяться и против надводных целей.
Артиллерийское вооружение первоначально состояло из двух спаренных 76-мм артустановок АК-726. Позже, начиная с 22-го корпуса, их заменили двумя более мощными 100-мм универсальными орудиями АК-100 с новой системой управления МР-145 «Лев». Проект корабля с усиленным артиллерийским вооружением получил обозначение 1135М.
ЭКСПЛУАТАЦИЯ
Корабли этого типа с 1968 по 1981 год серийно строились на трех заводах: в Калининграде, Ленинграде и Керчи. Всего в состав советского ВМФ вступили 32 единицы, в том числе 11 проекта 1135М. Показательно, что служившие на «Буревестниках» моряки единодушно оценивают их исключительно с положительной стороны, отмечая высокую надежность механизмов, отличные мореходные и маневренные качества, мощное вооружение и совершенную электронику. Однако в ходе эксплуатации кораблей выявились и их недостатки, главнейший из которых — несоответствие дальности действия противолодочного ракетного комплекса «Метель» и гидроакустических средств обнаружения. Сколь ни совершенны были ГАС «Титан» и «Вега», все равно им обычно удавалось установить надежный контакт с подводной лодкой потенциального противника на расстоянии 10-15 км, то есть в несколько раз меньшем, чем дальность полета ракетоторпеды. Эту проблему мог бы решить вертолет с соответствующей поисковой аппаратурой, но разместить его на борту корабля без радикальной переделки проекта было невозможно.
МОДЕРНИЗАЦИИ
В конце 1980-х годов планировалось провести глубокую модернизацию СКР: обе ГАС заменить гидроакустическим комплексом нового поколения «Звезда-М1», установить РЛС «Фрегат-МА», а вместо реактивных бомбометов — две счетверенные пусковые установки противокорабельных ракет «Уран». До распада СССР успели провести работы только на трех кораблях, да и то на одном из них («Жарком») — лишь частично, без замены РЛС и демонтажа РБУ. «Буревестник» стал прародителем семейства пограничных сторожевых кораблей проекта 11351 и многоцелевых фрегатов проекта 11356. Последние строились для ВМС Индии, а ныне серийная постройка их модифицированного варианта ведется для российского флота. Впрочем, эти корабли заслуживают отдельного рассказа.
ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ. СКР «БДИТЕЛЬНЫЙ» (ПРОЕКТ 1135)
- Водоизмещение/ т:
— стандартное: 2835
— полное: 3200 - Размеренна, м:
— длина максимальная: 122,9
— ширина максимальная: 14,2
— осадка средняя: 7,2 - ГЭУ: газотурбинная общей мощностью 52 000 л. с.
- Скорость максимальная, узлы: 32 (59 км/ч)
- Дальность плавания, миль: 4000 (на скорости 14 узлов)
- Вооружение: 4 ПУ ПЛРК «Метель», 2 ПУ ЗРК «Оса» (40 ЗУР), 2 х 76-мм артустановки АК-726,2 х 533-мм торпедных аппарата, 2 РБУ-6000
- Экипаж, чел.: 192 (включая 22 офицера)
Николай Гергиевич Авраамов.
Родился 21 апреля 1960 г. В 1977 г. окончил Нахимовское ВМУ, в 1982 г. – ВВМУ им. М.В.Фрунзе, в 1988 г. – 6-е ВСОК ВМФ.
Присвоение воинских званий (даты приказов): июнь 1982 г. – лейтенант; июнь 1984 г. – ст. лейтенант; июнь 1987 г. – капитан-лейтенант; июль 1990 г. – капитан 3 ранга; октябрь 1993 г.– капитан 2 ранга.
Прохождение службы: командир группы управления БЧ-3 СКР «Свирепый» пр.1135 БФ (07.1982–08.1984); командир БЧ-3 БПК «Славный» пр.61МП БФ (08.1984–05.1985); ст. помощник командира БПК «Образцовый» пр.61 БФ (05.1985–11.1986); ст. помощник командира СКР «Сильный» пр.1135 БФ (11.1986–08.1987); слушатель ВСОК (09.1987–06.1988); командир СКР «Свирепый» пр.1135 БФ (07.1988–23.02.1991); командир СКР «Неустрашимый» пр.11540 БФ (23.02.1991–13.05.1993); преподаватель кафедры «Тактика ВМФ» ВВМУ им. М.В.Фрунзе (13.05.1993–12.1998). Уволен в запас в 1998 г.
От командира группы до старшего помощника командира корабля
В 1977 г., окончив Нахимовское училище, я поступил на противолодочный факультет ВВМУ им. М.В.Фрунзе, по окончании которого в 1982 г. по распределению был направлен в Балтийск, в 128-ю бригаду противолодочных кораблей (ПЛК). Свою службу начал на СКР «Свирепый» пр.1135 в должности командира группы управления БЧ-3. Корабли пр.1135 строились достаточно многочисленной серией, долгое время их классифицировали как БПК 2-го ранга, а в конце 1970-х гг. отнесли к классу СКР.
В тот год на «Свирепый» пришли шестеро лейтенантов, окончивших разные училища и имевшие различные специальности. Прибыв в Балтийск, своего корабля я не обнаружил – он находился на БС в Северном море. На Фареро-Исландском противолодочном рубеже полным ходом шли учения ОВМС NATO, «Свирепый» вел слежение за иностранными кораблями, в том числе за американским авианосцем.
Через месяц «Свирепый» прибыл в базу, и я вступил в свою первую должность. Считаю, что нам, молодым лейтенантам, тогда повезло, так как буквально три месяца спустя мы ушли на БС в Средиземное море на 4,5 месяца. Это была очень хорошая школа, мы сдали все зачеты на допуск к самостоятельному управлению подразделениями, к несению вахты дежурным по кораблю, на практике изучили матчасть.
Считаю, что для того, чтобы у лейтенанта удачно началась служба, необходимо, чтобы выполнялись три условия. Во-первых, молодой офицер должен попасть на плавающий корабль. Во-вторых, у него должны быть хорошие, грамотные, строгие, требовательные, но справедливые учителя – непосредственные командиры и начальники. В-третьих, крепкий тыл (жена, дети, порядок в семье) или полное его отсутствие (лейтенанту лучше быть свободным от «бытовых мыслей»). Все это способствует становлению молодого офицера и раскрытию его профессиональных качеств. Во всяком случае, раньше так часто бывало, когда корабли плавали, выполняя БС в течение 4-х, 6-ти, 8-ми месяцев. Если же говорить о себе, то БС в Средиземном море позволила нам очень быстро влиться в экипаж. Офицерский коллектив на СКР был очень хорошим, со многими до сих пор поддерживаю контакт.
Моим первым корабельным командиром стал командир «Свирепого» капитан 3 ранга Валерий Руфьевич Головунин – очень грамотный, толковый командир, бесподобный человек, прекрасный воспитатель, психолог; офицер, к которому до сих пор, как и многие мои сослуживцы со «Свирепого», я отношусь с любовью и уважением. Впоследствии В.Р. Головунин стал НШ бригады ПЛК, комбригом, и свою службу закончил в штабе БФ.
В Средиземном море «Свирепый» временно был подчинен командованию 5-й ОПЭСК. Обстановка в регионе сложная, на Ближнем Востоке неспокойно – видимо, поэтому группировка наших кораблей собралась достаточно внушительная (с Балтики прибыл СКР «Дружный», были корабли с ЧФ и СФ). Мы очень гордились, что представляем в этом регионе свою страну, демонстрируя наш военно-морской флаг. Служба была интенсивной, каждую неделю мы осуществляли слежение на натовскими авианосцами и ПЛ (один раз преследовали американскую АПЛ, но были вынуждены прекратить слежение, так как она ушла в тунисские территориальные воды). Постоянно мы находились в контакте, как тогда говорили, с вероятным противником.
Корректно по отношению к нам себя вели и англичане, и американцы, и другие представили стран NATO, с которыми доводилось встречаться (слышал истории о том, что с некоторых авианосцев нашим показывали голые задницы – лично мне с этим сталкиваться не приходилось). Во время встреч с «иностранцами» они вели себя весьма корректно, даже когда мы пытались подойти на дистанцию «вытянутой руки» – например, к авианосцу при слежении. Никаких провокационных действий не предпринимали. Мне доводилось участвовать в слежении за CVN-68 «Chester W. Nimitz», CVN-69 «Dwight D.Eisenhower», CV-66 «America» (они меняли друг друга в Средиземном море). Мы постоянно держали с ними радиосвязь на 16-м канале.
Бывало, что самолеты совершали облеты со стороны солнца, имитируя нападение – заходили на корабль на предельно малой высоте, с грохотом проносясь над ним. Но чувства страха и даже негативной реакции это не вызывало. Более того, мы использовали это для практической отработки наших зенитных расчетов, своих операторов по реальным целям – совершенствовали свои навыки, сопровождая каждый пролет самолета NATO своими АУ и ЗРК. Для боевой подготовки это было даже полезно.
Во время БС мы совершили официальный визит в Тунис, стояли в Бизерте. Для меня это был первый заход в иностранный порт. Тогда довелось участвовать во многих официальных мероприятиях. Уже после БС, в 1984 г. «Свирепый» сделал еще один официальный визит – в Хельсинки, но вообще подобными мероприятиями нас тогда не баловали.
Не секрет, что в Средиземном море постоянно действовали наши лодки. Поскольку наших баз там практически не было, часто дизель-электрические ПЛ всплывали и швартовались к бортам наших кораблей, чтобы дать отдых экипажам (походить по широким палубам кораблей и просто нормально помыться). Зеленовато-фиолетового цвета в своем одноразовом обмундировании, подводники вылезали на палубу надстройки своей лодки, подставляли себя под лучи слепящего средиземноморского солнца, от которого мы, надводники, уже, честно говоря, дурели. Для них же это было настоящим блаженством. Мужество этих людей, постоянно находившихся в закрытом прочном корпусе, произвело на меня сильное впечатление.
Во время одной из стоянок в Мессинском проливе офицерам экипажа разрешили искупаться. Как выяснилось чуть позже, в этом районе было очень сильное течение – такое, что в лучшем случае, при энергичных телодвижениях, ты остаешься на месте. Мы об этом не знали, так как стали на якорь ночью, а утром, после физзарядки, пошли искупаться. За нырнули, и нас понесло в чужие территориальные воды. Хорошо, что у нас катер стоял на «товсь». а за кормой СКР на шкертах в воде – спасательные круги. Пришлось проводить небольшую спасательную операцию, чтобы выловить тех, кто был не в состоянии самостоятельно доплыть до корабля.
Запомнилась встреча с семьей после БС – ведь я впервые так долго находился далеко от родных. Кстати, пока я пребывал в Средиземке, у меня родился второй ребенок. Правда, сын родился 12 апреля, а телеграмму об этом я получил только 21-го.
По возвращению в базу выяснилось, что в Балтийск нас сразу не пустят. Стали на якорную стоянку, и к нам подошла баржа минно-торпедного управления флота. Одев химкомплекты и противогазы («вероятный противник применил ОВ»), начали грузить мины – командование решило проверить наши навыки в минной постановке. А в это время жены стояли на молу, видели корабль и, образно говоря, махали нам платочками. Так нам задержали радостную встречу практически на сутки – тогда так было принято.
В 1984 г. меня назначили командиром БЧ-3 БПК «Славный» пр.61МП. К моменту назначения корабль заканчивал средний ремонт в лиепайском СРЗ-29. В течение месяца мы его завершили, достаточно быстро провели ходовые испытания, сдали курсовые задачи и вошли в состав сил постоянной готовности. Дальних походов «Славный» в тот период не совершал – решали задачи БП, район плавании ограничивался Балтикой. Командовал «Славным» капитан 2 ранга Александр Николаевич Комаров (в 2000-м помощник командующего БФ) – весьма грамотный командир.
В 1985 г. я стал старшим помощником командира БПК «Образцовый» пр.61, которым командовал капитан 2 ранга Александр Аркадьевич Татаринов – личность, я бы сказал, легендарная (в 2000-м НШ ЧФ). Совместная служба для меня стала хорошей, но суровой школой. Я пришел к нему старшим лейтенантом, достаточно молодым, в чем-то даже «зеленым», а он уже был опытным командиром. Служба на «Образцовом», где все командиры БЧ имели звание капитанов 3 ранга, начиналась непросто.
Когда я зашел в каюту командира, чтобы доложить о том, что дела и обязанности старпома принял, обращаясь ко мне с кратким напутствием, Александр Аркадьевич сказал: «Старпом, корабль в твоих руках. Моя каюта на две палубы выше твоей, поэтому кроме утреннего и вечернего докладов ты ко мне не должен подниматься со своими проблемами. Проблема должна быть только одна: когда докладываешь, что обнаружены дымы на горизонте – видимо, противник». Но такое высказывание не означало, что командир бросил меня на произвол судьбы. В дальнейшем он очень многому меня научил, во многом помогал и подсказывал верные решения, хотя и шишек я по молодости тоже набил себе немало.
А.А.Татаринов – настоящий моряк, офицер с большими интеллектуальными способностями, начитанный человек. Его страсть к книгам, к знаниям вызывала у меня просто изумление – было непонятно, когда он успевал читать. Все время он проводил на корабле (может быть, поэтому он достаточно поздно женился). Но, тем не менее, его грамотность во всех отношениях, большая морская практика, профессиональные способности – и как командира корабля, и просто как человека – вызывали у меня восхищение.
Вышесказанное не означает, что отношения между командиром и старпомом складывались легко и безоблачно. Служить с А.А.Татариновым было непросто – знаю это и по опыту службы на «Образцовом», и на «Неустрашимом» (когда я уже стал командиром СКР, он был командиром бригады, в состав которой входил «Неустрашимый»). У него были очень высокие требования – может быть, не всегда понятные нам, исполнителям. Сейчас я анализирую все, что он делал, и прихожу к выводу, что иначе поступать было невозможно. Более того, на его месте я поступал бы так же.
Несколько слов о том, чем был вызван такой «рывок» в должности («старлей» стал старпомом). Дело в том, что на Балтике это не было особым случаем. Много было молодых командиров и до меня, и после. Многие из них достаточно известны на флоте. Валерий Анатольевич Корнюшко, впоследствии ставший вице-адмиралом (к сожалению, ныне покойный), стал командиром СКР «Неукротимый» в звании капитан-лейтенанта. Нынешний командир 143-й бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей А.В. Егоров (сын командующего флотом) тоже стал командиром корабля, будучи капитан-лейтенантом. Наши командиры не боялись выдвигать молодых офицеров – это отличительная черта командования нашей дивизии и 128-й бригады ПЛК.
Бригада противолодочных кораблей
Вся моя служба прошла в 128-й бригаде ПЛК БФ. Соединение нельзя назвать старейшим на Балтике, но, несомненно, это одна из наиболее славных бригад флота. Сформированная 12 апреля 1951 г., первоначально она именовалось бригадой ЭМ, а в середине 1960-х гг. стала бригадой ракетных кораблей. В первые годы существования соединения в его состав входили КРЛ «Октябрьская Революция» пр.68бис, БПК «Образцовый» и «Славный» пр.61, ЭМ «Неустрашимый» пр.41, ЭМ «Светлый» и «Спешный» пр.56, БРК «Зоркий» пр.57бис и «Неуловимый» пр.56М и др. С середины 1970-х гг. в бригаде появились СКР пр.1135 – «Свирепый», «Бдительный», «Бодрый», «Сторожевой», «Сильный» и другие.
22 февраля 1968 г. Указом Президиума ВС СССР от 22 февраля 1968 г. «за большой вклад в дело укрепления оборонной мощи Советского Союза, за успехи в политической и боевой подготовке, освоение новой сложной боевой техники» бригада была награждена орденом Красной Звезды. Награда была дана не «за дела давно минувших дней», а действительно за освоение новой техники и за дальние походы в Атлантику, Средиземное море. Тогда отдельные наши корабли совершали в год по две БС, «наматывая на винт» по 30 тыс. миль (в 1967 г. КРЛ «Октябрьская революция» прошел 28482, ЭМ «Светлый» – 28279 миль, а БПК «Зоркий» и «Образцовый» – по 26600 миль).
Бригада стала кузницей кадров для всего флота. Многие командиры бригад НК служили в нашей бригаде, многие флагманские специалисты флота были выходцами из нашего соединения. В разные годы свою судьбу с бригадой связали Василий Никанорович Апанович (командир СКР «Сильный», позже – контр-адмирал), Геннадий Антонович Радзевский (командир СКР «Дружный», ставший вице-адмиралом, командир ОПЭСК), Алексей Михайлович Кулиш (командир СКР «Неукротимый», капитан 2 ранга, зам. комбрига), Алексей Владимирович Егоров (СКР «Бдительный», капитан 1 ранга, комбриг), Алексей Борисович Тузов (командир СКР «Бодрый», капитан 1 ранга, комбриг), Александр Константинович Тихонов (командир СКР «Неукротимый» пр.1135, позже – капитан 1 ранга, служил в штабе БФ и ГШ ВМФ). Список далеко не полный – для перечисления всех потребуется отдельная статья.
За период существования соединения им командовали 14 командиров. семеро из них дослужились до адмиральского звания. Это контр-адмиралы Дмитрий Севастьянов, Юрии Можаров, Юрий Кличугин, Олег Павлович Грумбков, вице-адмиралы Валерий Анатольевич Корнюшко, Александр Аркадьевич Татаринов. В течение семи лет командовал бригадой нынешний командующий БФ адмирал Владимир Григорьевич Егоров.
В бригаде не боялись двигать вперед молодых офицеров, не боятся этого и сейчас. Владимир Соколов, мой бывший командир ракетной батареи на БПК «Образцовый», ныне командует ЭМ «Беспокойный» пр.956. Мой старпом Сергей Белоногий уже закончил ВМА, сейчас – командир ЭМ «Настойчивый». В результате такого подхода в мое время штаб бригады был очень молодым, флагманскими специалистами служили старшие лейтенанты и капитан-лейтенанты.
Но не только этим известна наша бригада. Бригада ПЛК – самое плавающее, самое боевое соединение в составе БФ да, пожалуй, всего ВМФ России. Бригада до сих пор, даже при нынешнем состоянии флота, является наиболее боеготовым соединением. Практически все корабли – на ходу, экипажи подготовлены для решения поставленных задач. Так всегда было и так есть сейчас, даже при смене командования.
Путь на командирский мостик
К моменту моего назначения БПК «Образцовый» находился в строю. Район наших плаваний опять был ограничен Балтийским морем, но так было не всегда. Года за два до моего назначения «Образцовый» ушел в юго-восточную Атлантику, где занимался обеспечением охраны рыболовного промысла. Эта БС продолжалась 8 месяцев, иногда корабль базировался на порт Луанда (Ангола). Потом – возращение в Балтику, небольшая передышка (4 месяца) – и снова БС, в тот же район, снова на 8 месяцев.
В 1986 г., когда А.А.Татаринов поступил в ВМА, на должность командира назначили старпома капитана 3 ранга Олега Дмитриевича Демьянченко (впоследствии он стал командиром дивизии). С ним я прослужил недолго, так как в 1986 г. был назначен на СКР «Сильный», на должность старшего помощника командира. Это не было понижением, поскольку «Сильный», как и «Образцовый», относились к кораблям 2-го ранга. На «Сильном» были проблемы с дисциплиной и прочие недостатки, которые надо было исправлять – требовалось укрепить командование. Посчитали, что я смогу справиться. Командовал СКР капитан 3 ранга Сергей Родионов.
На «Сильном» совершили 2 дальних похода. Первый раз почти на 2 месяца сходили на Фареро-Исландский рубеж, вели слежение за ходом учений ВМС стран NATO. Ничего интересного не было, рутина. Спустя некоторое время – еще один дальний поход, практически такой же.
Служба на этом СКР продолжалась до 1987 г., когда я стал слушателем ВСОК. В том же году получил назначение на должность командира СКР «Свирепый». Круг замкнулся, и я снова вернулся на корабль, где начиналась моя служба. Здесь опять встретился с О.Д. Демьянченко. Когда «Образцовый» поставили в ремонт, Олег Дмитриевич стал командиром «Свирепого», он и передавал мне дела.
СКР «Свирепый»
Сбылась моя мечта – я стал командиром СКР пр.1135. Эти корабли – моя любовь. Считаю их очень удачными для своего времени, хорошо спроектированными и достаточно проработанным в деталях (особенно в вопросах живучести, а также размещении команды). Кроме того, я бы назвал СКР пр.1135 самым красивым в мире по архитектуре. Порой появляется крамольная мысль: а стоило ли «городить огород» с пр.11540? Может быть, можно было модернизировать базовый пр.1135. но не так, как это сделали с «Пылким», а более глубоко?
Конечно, были и проблемы. ПЛРК «Метель» стрелял гораздо дальше, чем мы могли своими средствами обеспечить целеуказание. Но поиск и преследование ПЛ в одиночку не ведется, а если рядом есть вертолет – все нормально, стреляй на предельную дальность. Поражение обеспечено – главное, чтобы ракета нормально долетела.
ЗРК «Оса-М» – весьма капризная «штучка». Комплекс требовал постоянного технического обслуживания, перед каждой стрельбой надо было проводить регламентные работы, чтобы быть уверенным в нормальном результате. Только при таком подходе стоило ожидать положительного результата, и тогда мы нормально «Осой» стреляли, сбивая мишени, в том числе и низколетящие.
За время командования «Свирепым» запомнились две нестандартные ситуации: инспекторская проверка МО СССР и инцидент со шведскими рыбаками.
Достаточно редко (иногда раз в 10 лет) на флоте проходила инспекторская проверка МО СССР, и тогда флот со всех сторон изучала высокая комиссия из Москвы. Для меня эта проверка вылилась в постоянное нахождение на корабле представителя МО (капитана 1 ранга с СФ). День и ночь он наблюдал за действиями экипажа, командира, фиксировал все действия, принимая участие во всех корабельных мероприятиях. Проверялось все – от строевой (кстати, мы – единственные среди балтийцев – получили на строевом смотре оценку «хорошо», что флотским меркам было очень высоким достижением) до боевой подготовки. Участвовали в ракетных стрельбах, весьма успешно сбили ракету-мишень на малой высоте. Решали задачу слежения за ПЛ с последующим ее «уничтожением» (стреляли торпедой). За торпедную стрельбу получили «неуд», так как база оружия зарядила в торпеду записывающую пленку в четыре раза короче, чем положено. Поэтому на начальном участке траектории наведение было зафиксировано, а дальше пленка кончилась, и все осталось «тайной, покрытой мраком». Общая оценка за инспекторскую проверку – «удовлетворительно».
Тот поиск лодки я запомнил на всю жизнь. «Свирепый» был достаточно старым кораблем, его корпус требовал докового ремонта, и за сутки до выхода на поиск у нас затопило отсек приборов ГАС «Титан-2». Происшествие произошло вечером, а утром надо было идти в полигон. За ночь осушили затопленные помещения, разобрали приборы, перетащили их в сауну, там просушили, вылили на них «бочку» спирта, затем все собрали и ввели ГАС в строй. А днем нормально обнаружили ПЛ «противника».
Инцидент со шведскими рыбаками случился в 1989 г. Тогда КПУГ из трех кораблей, в том числе и «Свирепый», работала с ПЛ. Решали задачи противолодочной подготовки, действия происходили в специальном полигоне. ПЛ находилась там, где решит ее командир, а мы ходили специально рассчитанными курсами, чтобы обнаружить лодку. Рядом с полигоном шведы вели лов рыбы. Очень много судов (до 40) с поставленными тралами – у кого за кормой, у кого с бортов, слева или справа. Все в огнях, как новогодние елки. Видимо, постепенно косяк рыбы переместился в полигон, и рыбаки оказались в полигоне прямо на нашем курсе. Мы идем с опущенными БГАС, поэтому резко изменить направление движения не можем. Предварительно и в процессе подхода к опасной точке начали стрелять сигнальными ракетами и в соответствии с МПСС-72 по радио давать предупреждения: «Идут учения, отработка совместных действий с ПЛ. Просим покинуть район».
В общем, курс мой корабль не изменил. Успешно отработали с ПЛ, на следующий день вернулись на якорную стоянку, а из штаба флота запрос: «Что у вас за инцидент со шведскими рыбаками?». От того, что наш корабль (корпусом или кабель-тросом БГАС) обрубил шведскому рыбаку сеть, мы даже не отнекивались. Выбор был небольшой: либо менять курс и терять буксируемое тело ГАС, либо врубаться в борт соседнему рыбаку, либо идти прямо. Выяснилось, что шведы очень оперативно через МИД подали протест по поводу того, что мы лишили их орудия лова и выставили нам счет чуть ли не на полмиллиона долларов.
Ситуация весьма спорная. Из Москвы приехал офицер международного отдела ГШ ВМФ, проверил наш вахтенный журнал, провел разбор инцидента с командирами кораблей. В наших действиях ошибок не обнаружил, позднее собрали старших помощников и командиров кораблей и объяснили еще раз, как надо действовать в подобных ситуациях.
Во время этих событий случилось землетрясение в Спитаке (Армения). Шведы оказались людьми порядочными и отложили вопрос с выплатой компенсации до устранения последствий землетрясения. А далее все плавно сошло «на нет» (спасибо дипломатам).
Противолодочной подготовке уделялось большое внимание. Мы постоянно, практически при любых переходах вели поиск ПЛ, обеспечивая поддержание оперативного режима. В качестве противника выступали шведские, датские и особенно часто немецкие ПЛ – дизельные, малошумные, с противогидролокационным покрытием корпуса. Непросто было обнаружить их в сложных гидрологических условиях Балтики.
Когда «Свирепым» командовал Демьянченко, был случай длительного преследования немецкой лодки пр.206. Корабль возвращался из лиепайского полигона, где работал с ПЛ. На переходе был получен нормальный контакт. Из Балтийска вызвали дежурную КПУГ (тогда в ее состав входили МПК пр.1331М немецкой постройки), корабли которой «вцепились» в немецкую ПЛ и гнали ее до территориальных вод ФРГ. Недалеко от кромки тервод слежение было прекращено, а лодка всплыла для зарядки АБ.
Нельзя сказать, что в мою бытность командиром «Свирепого» контакты с иностранными ПЛ были достаточно частыми. Не потому, что у нас техника плохая или мы были плохо подготовлены – просто специально поиском ПЛ корабль занимался только в тех случаях, когда находился в составе КПУГ. Здесь мы проводили контрольное изучение района или поиск ПЛ по вызову (когда лодку «внепланово» обнаруживал какой-либо корабль на переходе пли по данным нашей разведки). В составе таких КПУГ контактов хватало, и достаточно разных по продолжительности.
Вспоминая о преследовании иностранных ПЛ, нельзя еще раз добрым словом не вспомнить СКР пр.1135, его ГЭУ и ее возможности. Однажды мы стояли с выведенной из действия ГЭУ на одной из якорных стоянок. На корабле работал только дизель-генератор. Вахтенный по противодиверсионной обороне обнаружил перископ неизвестной ПЛ. Ровно через 12 минут корабль снялся с якоря и дал ход. Конечно, в определенной степени пришлось «изнасиловать» двигатель, потому что нормальный режим экстренного приготовления для данного проекта предусматривает минимум 15-20 мин. И пусть ПЛ успела погрузиться – мы уже взяли контакт и уверенно «держали» лодку.
Приятно вспомнить, что за три года моего командования корабль не раз становился лучшим в бригаде по ПВО, ПЛО и БЗЖ. Экипаж успешно выполнял все боевые упражнения, неоднократно мы участвовал в объединенных эскадрах Варшавского договора, совершали дальние походы, в 1989 г. сходили на БС в Северное море (слежение за иностранными кораблями). На корабле был прекрасный экипаж, очень хорошие подобрались офицеры. Все это позволяло кораблю, который был уже не молод (почти два десятка лет), оставаться в боеготовом состоянии, способным решать поставленные командованием задачи.
Видимо, такой настрой, такой подход «передался железу». На 18-м году службы корабль вывели из состава сил постоянной готовности, продали на слом, и во время перехода под буксиром в одну из европейских стран СКР затонул – к нескрываемому удовольствию членов экипажа («Врагу не сдается наш гордый «Свирепый»!). Офицеры экипажа считают, что наши корабли должны «умирать» на Родине, и мы по-своему гордимся тем, как окончил свой жизненный путь наш корабль.
В разные годы балтийские корабли приходили в Ленинград на парад. Мне довелось участвовать в военно-морских парадах четыре раза, и все – на СКР «Свирепый». Дважды в город на Неве я приходил еще командиром группы БЧ-3, дважды – командиром корабля (в 1990 г., на День ВМФ и 7 ноября).
Для установления нормальных рабочих контактов, отработки совместных действий ежегодно проводились учения флотов стран Варшавского договора. Учения эти сокращенно назвали ОБЭСК. В них принимали участие боевые корабли и вспомогательные суда флотов СССР, ГДР и Польши. В должности командира «Свирепого» я принимал участие в одном из учений ОБЭСК. Советский Союз тогда представлял СКР «Свирепый» пр.1135. Польшу – БПК «Warszawa» пр.61MП (бывший БПК «Смелый»), Восточную Германию – СКР «Berlin» и «Rostok» пр.1159. В ходе учения мы заходили с деловым визитом в Варнемюнде. По результатам учения наш корабль был признан лучшим кораблем ОБЭСК (среди трех флотов), второе место занял СКР «Berlin».
ОБЭСК еще были интересными тем, что позволяли познакомиться с моряками других стран, получить непосредственное представление о подготовке моряков тех или иных флотов. Сразу хочу сказать, что на Балтике среди военных моряков дилетантов не было. Все более-менее хорошо подготовлены, имели хорошие профессиональные навыки. Но у каждых ВМС были свои особенности, по разному строились и отношения между флотами. Например, восточные немцы очень не любили западных. Мне рассказывали, что бывали случаи, что когда их корабли встречались в море, вместо приспускания флага одна из сторон поднимала на рее веревочную петлю. Такие случаи бывали, о них я слышал не раз и по собственному опыту склонен в это верить. Иногда проскальзывала нотка напряженности при общении восточных немцев с поляками. Видимо, это сложилось исторически, но ведь у русских тоже не было особых причин любить Германию. Наверное, русский народ более отходчив, поэтому отношения и с немецкими, и с польскими моряками были у нас достаточно теплыми.
Немецкие моряки – очень дисциплинированные, они четко отрабатывали сигналы маневрирования, педантично действовали в вопросах связи, очень ответственно подходили к отработке экипажей по вводным. У нас командир дивизии (временно исполнял обязанности командира ОБЭСК) любил «резвиться» в этом смысле, неожиданно давая вводные. Например, когда корабль находился в дозоре по ПВО, следовала вводная: «Низколетящая цель, пеленг …» Требовалось перевести комплексы в боевой режим, произвести наведение АУ или ЗРК по указанному пеленгу. Немцы, как правило, в этих ситуациях оказывались первыми.
В Польше бросалось в глаза отношение к военным морякам. Чувствовалось, что люди этой профессии весьма уважаемы. Приходилось общаться с командиром БПК «Warszawa», который на командирском мостике провел около 15 лет, до этого командовал старым ЭМ «Warszawa». Опытный моряк, уважаемый офицер, друг президента Польши Л.Валенсы и достаточно состоятельный по тем временам в Польше человек. Про него рассказывали историю, что когда польский БПК пришел с визитом в Англию, при швартовке был поврежден причал. Признали вину польских моряков, и всю неустойку польский командир выплатил из своего кармана. Думаю, что это не сделало его менее состоятельным, но лично мне показало отношение и уважением в Польше к командирам кораблей.
СКР «Неустрашимый»
В 1991 г. я получил предложение стать командиром совершенно нового СКР «Неустрашимый» пр.11540. «Свирепый» я передал капитану 3 ранга Юрию Александровичу Цветкову.
СКР пр.11540, как известно, проектировался Зеленодольским ПКБ и строился на Прибалтийском ССЗ «Янтарь», причем по сравнению с другими проектами этого класса, строился достаточно долго. В первую очередь это было следствием того времени, когда велось строительство корабля: Союз еще не рухнул, но дело шло к этому – экономические связи нарушились, решение многих вопросов, связанных со строительством и испытаниям корабля, затянулось. В результате мы испытывали «Неустрашимый» почти два года, если считать с момента выхода приказа директора завода о начале испытаний до подписания приемного акта.
Нетрадиционным, скажем так, был проектант корабля. Как известно, проектирование СКР 2-го ранга у нас – «вотчина» Северного ПКБ. Проект 11540 разработан Зеленодольским ПКБ. Объяснялось это тем, что при создании нового корабля были выдвинуты очень жесткие ограничения водоизмещения – оно не должно было превышать 2800 тонн. При заданных системах вооружения СПКБ посчитало невозможным спроектировать корабль, определив «нижнюю планку» примерно в 6000 т. В итоге к работе над проектом приступило Зеленодольское ПКБ, в результате чего и появился «Неустрашимый»…
За свою службу мне довелось командовать СКР двух проектов. Поэтому вольно или невольно я буду сравнивать пр.1135 и пр.11540. Ведь несмотря на то, что эти корабли созданы в различные годы, СКР обоих проектов до сих нор в строю и будут оставаться в составе нашего ВМФ еще как минимум лет десять.
С 1991 года, то есть с момента вступления «Неустрашимого» в строй, в составе нашего ВМФ находится корабль, вполне соответствующий достижениям мирового кораблестроения. Первое, что «бросается в глаза» при знакомстве с кораблем, это высокая насыщенность современным вооружением. Думаю, по этому показателю на тонну водоизмещения он превосходит все имеющиеся аналоги, в том числе и пр.1135, который в свое время тоже считался мощным. Корабль способен успешно решать задачи ПЛО. ПВО и ПКО. В нашем флоте «Неустрашимый» классифицируют как СКР, хотя исходя из перечня решаемых задач его смело можно называть многоцелевым кораблем.
Для поиска ПЛ на «Неустрашимом» установлен ГАК «Звезда-M1», о котором я отзовусь очень положительно: хороший комплекс, возложенные на него задачи решает успешно. Более того, считаю его даже слишком мощным для Балтики, так как использование «Звезды» здесь – в принципе, расточительство. Такой комплекс должен использоваться на океанских просторах или, во всяком случае, в зоне Северного, Норвежского или Баренцева морей, в Атлантике или на Тихом океане. Именно в этих районах он может раскрыть все свои способности и контролировать значительную акваторию.
Огромным «плюсом» для корабля я считаю постоянное размещение вертолета. Противолодочный корабль без базирующегося на борту вертолета – «полкорабля». Вертолет, используемый в поисковом или ударном варианте, расширяет возможности корабля. Для базирования вертолета имеется ангар, предусмотрен погреб для хранения авиационного боезапаса, для вертолетчиков оборудована специальная каюта, где они в течение долгого времени могут находиться в своих комбинезонах, что позволяет в случае необходимости практически немедленно подмять вертолет в воздух.
Для уничтожения ПЛ предназначен ракето-торпедный комплекс «Водопад-НК». Запуск ракето-торпед или торпед осуществляется из универсальных ракето-торпедных пусковых установок, которых на корабле имеется 6 штук. «Водопад-НК» – современный противолодочный комплекс и серьезный аргумент в споре с подводным противником.
СКР имеет БИУС «Трон-Дипломант», обладающую серьезными боевыми возможностями. Система автоматизирует решение многих боевых задач – порой даже излишне (вероятно, при ее создании не учли некоторых тонкостей построения боевого управления).
Значительно повысил возможности борьбы с воздушным противником ЗРК «Кинжал». Комплекс намного превосходит ЗРК «Оса-М», с которой мне доводилось сталкиваться ранее. «Кинжал» – комплекс многоканальный, не требует специальных работ по подготовке к стрельбе и практически сразу после перехода в боевой режим готов уничтожить воздушного противника.
Проектом на «Неустрашимый» предусмотрен ПКРК «Уран», однако к моменту вступления корабля в строй комплекс еще не был доведен, поэтому СКР лишен противокорабельных ракет и до их появления будет бессилен противопоставить что-то серьезное надводному противнику. Так что «живьем» комплекс я на корабле не видел, только изучал в теории. Для ПУ на.верхней палубе были выварены специальные ложементы, а для соответствующей аппаратуры зарезервированы места. «Уран» часто называют российским «Гарпуном», но это не совсем верно, так как по своим ТТХ он превосходит американскую ПКР «Harpoon» (например, по мощности БЧ).
СКР пр.11540 обладает очень хорошей ГТУ 3-го поколения, где в качестве маршевых применены ГТД М70, а в качестве форсажных – М90. Насколько мне известно, М90 хоть и был новым по тем временам двигателем, но, тем не менее, оказался удачным, небольшим по габаритам и простым в эксплуатации.
Два пера руля намного уменьшали диаметр циркуляции, что очень важно для противолодочного корабля. СКР прост в управлении, четко слушается руля, что особенно важно в экстремальных ситуациях (швартовка – подход и отход от стенки, проход узкости).
На корабле отсутствует основной машинный телеграф. Управление осуществляется от кнопочного КПУ на ходовом мостике (с возможностью перевода этого управления в ПЭЖ) при проходах узкости, подходе и отходе, швартовке танкеров. По-своему это непривычно – обычно подобное применяется на катерах, а на корабле такого водоизмещения реализовано впервые. Да, это был первый опыт такого построения управлением ЭУ корабля, но он себя оправдал. Нам пришлось немного помучиться, привыкая к такой системе, но когда освоили, стали работать без замечаний.*
* – Во флотской газете «Страж Балтики» даже была заметка о повреждении кормовой части во время маневрирования «Неустрашимого» в акватории порта Балтийск. «История» напрямую связана с системой управления.
В тот выход командир БЧ-5 находился в отпуске. Другие специалисты, подготовленные для работы на КПУ, на борту отсутствовали. Поэтому за КПУ поставили представителя промышленности, контрагента, который осуществлял отладку системы. Он хорошо знал устройство КПУ, но опыта мореплавателя, офицера, у него, конечно, не было.
Ситуация была сложная: сильный ветер, рядом стоял килектор, который нам мешал. Я знал возможности своего корабля, приходилось по несколько раз повторять свои команды на КПУ, но представитель промышленности действовал исключительно в рамках инструкций использования средств движения: последовательно переключался со «среднего вперед» на «средний», «малый», «самый малый вперед», «стоп», «самый малый назад». Может быть, флотский офицер немножко «напряг» бы ГЭУ, и нам удалось избежать столкновения. А так произошел навал… Нам потом пришлось поменять крышку кормового ПОУ буксируемой антенны ГАК.
На ходовом мостике корабля имеется КПУ ГЭУ. По корабельному расписанию на нем должен находиться мичман БЧ-5, но у меня всегда стоял командир БЧ-5. Почему? Потому что только офицер (причем опытный) электромеханической БЧ взаимодействует с командиром при швартовках, проходах узкостей и т.п. Когда он стоит за КПУ на ходовом мостике, то сам оценивает ситуацию, видя, какие ориентиры проходят, где корабль, а где стенка, буй и т.п. Чтобы совершить переход с «полного переднего» на «малый задний», надо соблюсти определенную последовательность действий. Сначала двигатели останавливаются, затем начинают давать обороты заднего хода. Все это требует времени. Подготовленный офицер заранее предвидит подобный переход и выполняет маневр без резких переходов. Это бережет машину, так как в таких режимах обычно происходит активный износ двигателей, валолиний. То есть он предусматривал маневр и не то чтобы опережал мои команды – просто всегда был готов к их выполнению, держа ГЭУ в готовности. Мало того, я знал: если я где-то что-то не учту, он меня поправит.
«Неустрашимый» имеет необычный для отечественного корабля внешний вид. Он архитектурно ближе к западным кораблям. Такой «экстерьер» – дань технологии «Stealth». Насколько необходимо было ее внедрять и в каком объеме – мне оценить трудно. А вот такая «прозападная» архитектура корабля стала поводом нескольких курьезных случаев.
Нас часто, пока еще не привыкли, запрашивали с поста СНиС Балтийска, что за корабль идет. Ошибались не раз и пограничники, интересуясь, что корабль непонятного силуэта делает в советских территориальных водах. «Усугублял» ситуацию наш бортовой номер. Когда «Неустрашимый» вышел с завода, его бортовой номер, нанесенный белой краской, имел «тень» черного цвета, как что было принято в некоторых иностранных флотах. Такой вариант начертания был предусмотрен технической документацией, да и действующие документы ВМФ этого не запрещали. Тем не менее, у меня несколько раз требовали привести бортовой номер к традиционному виду, по этому поводу даже произошел небольшой скандал с командиром бригады А.А. Татариновым. Я долго сопротивлялся, но. в конце концов, вынужден был закрасить черную тень. Но с тенью или без тени, бортовой номер у корабля был и остается постоянный – 712.
Мореходность «Неустрашимого» соизмерима с мореходностью СКР пр.1135, и можно сказать, что она хорошая. Для умерення бортовой качки установлены скуловые кили и предусмотрены выдвижные бортовые рули. Балтика специфический морской театр – море мелководное, своеобразная волна. Использование успокоителей качки при шторме 4-5 баллов позволяло нормально эксплуатировать технику и оружие, экипажу – выполнять служебные обязанности, нормально обедать. Единственное, что здесь можно отметить, так это то что. в отличие от корабля пр.1135, который своими скулами разбивает волну в стороны, скулы «Неустрашимого» имеют такую форму, что даже при небольшом волнении очень сильно заливается носовая часть.
Но как у всякой медали есть две стороны, так и СКР пр.11540 имеются недостатки. Первый и. наверное, главный – отсутствие ПКРК «Уран», о котором я уже говорил (но здесь виноваты разработчики этой системы, которая опоздала по срокам).
Во-вторых, как мне кажется, несколько упрощенно проектанты подошли к решению вопросов живучести. Конечно, живучесть корабля обеспечена и соответствует требованиям ВМФ. Но по своему уровню в этом аспекте «Неустрашимый» во многом соответствует кораблю пр.1135. хотя, как я считаю, более современный корабль должен обладать и более высокой живучестью (это показывает и опыт американского флота, где живучести придают все большее значение и работы по ее повышению ведутся постоянно). В системах пожаротушения по-прежнему используется фреон, как будто наука совершенно не двигается в этом направлении. При применении фреона необходимо выводить экипаж из отсека, и, соответственно, обслуживание механизмов прекращается. В бою это – непозволительная роскошь.
В третьих, упрощенно решены вопросы размещения личного состава, обеспечения его жизнедеятельности. Личный состав размещен компактно, по сути, на весь экипаж – одно «бытовое устройство». В центральной части корабля имеется общий блок, а вентиляция плохая, специфический запах распространяется и стоит в этом месте долго.
Первоначально на корабле не была предусмотрена флагманская каюта, а это означает, что присутствие на корабле командира дивизии или бригады уже порождает вопросы – где размещать? Мне потом пришлось оборудовать флагманскую каюту из двух кают, которые были предназначены якобы для флагманских специалистов. Простые каюты объединили в некий салон. Командир корабля и флагман – так получилось – имеют один гальюн на двоих. Вход с двух сторон, причем унитаз расположен у изголовья койки в спальне (за переборкой) командира корабля (унитаз с совершенно «дикой» системой спуска воды – все время стучат клапаны и т.д.). Видимо, это привычные российские детали, от которых нам так просто не уйти.
Автономность корабля – 30 суток, помещений для размещения припасов достаточно, но они совершенно неприспособленны для этого. На камбузе и столовой нет ничего нового – та же бачковая система, как 20 и 30 лет назад. Складывается впечатление, что о питании личного состава у нас особо не задумываются. В свою бытность командиром я пытался систему питания изменить, отработать схему, принятую на Западе, простите, в исправительных учреждениях. Матрос получает пластмассовый поднос, где имеются места для 1-го и 2-го блюда, отверстие для стаканчика с компотом, место для ложечки и вилочки. С таким подносом матрос проходит мимо окошечка раздачи, где двое раздающих туда накладывают 1-е и 2-е, закуску, ставят стакан компота и выдают столовые приборы. И он ест с этого подноса. Никаких тарелок. Это удобно для матроса – ничего не расплескивается и не бьется. Удобно и для командиров и воспитателей, поскольку по своему искореняет годковщину (раздающий не видит, кому кладет кусок мяса – молодому матросу или старослужащему); удобно наряду по камбузу, так как ничего не бьется, все легко моется, и подносы практически не воруют. В итоге систему питания с подносами мы на корабле внедрили, для этого специально заказали на заводе подносы, и все у нас нормально функционировало. Как обстоит с этим дело теперь, я не знаю.
Подводя своеобразный итог, я бы назвал проект корабля удачным. Вызывает сожаление лишь уникальность нашего «Неустрашимого» – второй и третий корпуса так и не достроили. Если бы на Балтике имелось хотя бы два корабля пр.11540, мы бы практически имели КПУГ. которая могла бы решать задачу перекрытия всех опасных направлений, которые там существуют – прежде всего, зоны Балтийских проливов, немецкие порты и др. Тогда эти вопросы можно было бы решить достаточно эффективно.
Экипаж
Формирование экипажа велось на базе нашей бригады ПЛК в Балтийске и закончилось к 1988 г. Изначально корабль предназначался для СФ. Служившие на флоте знают, что такое отдать матроса на другой флот. Естественно, все командиры кораблей отдавали, мягко говоря, не лучших людей. Поэтому экипаж первоначально был сформирован так, что, как потом рассказывали, по ночам на корабле было жутко.
Первым командиром «Неустрашимого» был капитан 3 ранга Игорь Аркадьевич Кольяков, назначенный на эту должность 29 июня 1990 г. Под его командованием корабль совершил первые выходы в море, однако по ряду причин он оставил свой пост, и 23 февраля 1991 г. на должность командира назначили меня. Спустя некоторое время выяснилось, что на Север корабль не пойдет, а останется на Балтике. Была издана соответствующая директива, что позволило комплектовать экипаж, скажем так, не худшими матросами. Мне разрешили проводить даже некоторый отбор.
Такое решение командованию далось непросто. Мне пришлось многих убеждать, в том числе командование бригады, что решение комплектовать корабль, который имеет новейшую технику, только что пришедшими на флот молодыми моряками, а также матросами, имеющими серьезные проступки, ошибочно. Так можно загубить не только технику, но и корабль. В конце концов, с таким подходом согласились, и вскоре в экипаже появилось немало толковых ребят. Постепенно из них стали выходить отличные специалисты, знатоки своего дела. Этому способствовало наличие на корабле представителей промышленности, сдаточной команды. Непосредственное общение, изучение техники прямо на месте, под контролем специалистов БПК, позволило хорошо подготовить экипаж.
Корабль был насыщен современной техникой, и для ее управления требовались в первую очередь профессионалы. Поэтому в дальнейшем как командир я старался комплектовать экипаж «контрактниками». В основном, это были матросы, которые уже выслужили свои сроки службы и стали специалистами в своем деле. Предпочтение отдавалась ракетчикам, торпедистам, минерам, штурманским электрикам, специалистам БЧ-7 и др. В результате, когда я уходил с корабля, примерно 40% матросов и старшин служили по контракту.
Хороший подобрался офицерский коллектив. Трое офицеров – Игорь Бухалин (командир БЧ-1), Михаил Головачев (командир БЧ-5) и Павел Престенский (командир БЧ-7) – признавались лучшими специалистами ВМФ по своей специальности. Соответственно, они могли качественно обучать подчиненных, что, в конечном итоге, позволяло иметь боеготовый экипаж.
Служба
Начиная рассказ о службе корабля, надо обязательно отметить, что начало моего командования СКР «Неустрашимый» пришлось на заводские и государственные испытания корабля. Это значит, что экипажу пришлось проводить множество испытаний, участвовать в различных стрельбах. Стреляли мы очень интенсивно, разными комплексами по несколько раз (а иногда – и десятки раз). Впоследствии, когда корабль перешел в состав сил постоянной готовности, он не выполнял на практике столько боевых задач, сколько довелось выполнить нам за период приема его от промышленности.
Был период, когда мы практически еженедельно стреляли зенитными ракетами, ежемесячно – ПЛУР «Водопад-НК». Каждую неделю выходили в море на 3-4 дня, активно провели мореходные испытания. Такая нагрузка положительно сказалась на экипаже – он сплотился, в нем появилось много высококлассных специалистов. Поэтому, думаю, многие остались на корабле, чтобы не терять полученные навыки и не получать новую специальность.
Испытывалось все оружие. АУ АК-100, РБУ «Запад», ЗРК «Кинжал», ПЛРК «Водопад», ЗРАК «Кортик» – все было опробовано в действии и отлично себя проявило. Не удалось нам сразу овладеть «Кортиком» – первые пуски ЗУР оказались неудачными. «Промышленность» косилась на экипаж, экипаж – на «промышленность», а в результате выяснилось, что причиной неудачи было разгильдяйство базы оружия флота, готовившей для нас ЗУР. В итоге все было сделано как надо, и спустя некоторое время «Кортик» уничтожал все цели, которые «посягали» на наш корабль.
Такой подход, видимо, связан с нашим российским менталитетом. С одной стороны – мощное современное оружие для качественного решения любых боевых задач, с другой – досадные промахи и недоработки, в первую очередь, по чьему-то недосмотру. Например, на одном из испытания ПЛРК «Водопад-НК» потребовалась мишень. Ее сварили из четырех пустых бочек прямо на борту, скрепили каким-то ржавым уголком, сверху приварили трубу, на нее сделали своеобразное перекрестье из уголков, чтобы увеличить отражающую поверхность. Потом эта «бандура» весом около 600 кг была вручную матросами на концах опущена за борт. Что-то не рассчитали, и мишень три раза теряла остойчивость и переворачивалась. Нам приходилось опять подходить к ней, чтобы возвратить в рабочее положение. Мы ее все же поставили и по ней стреляли. Спрашивается: что, не было возможности выделить какой-нибудь щит или специальную мишень, чтобы провести испытания? Вспоминать об этом смешно, но это – «норма» нашего ВМФ.
Если говорить об интересе к «Неустрашимому» со стороны «иностранцев», то надо заметить, что любой выход корабля в море обязательно сопровождался кораблем NATO (обычно немецким или шведским). Один раз дело дошло до морского хулиганства. При испытании универсальной ракето-торпедной пусковой установки (УРТПУ) ПЛРК «Водопад-НК» мы стреляли старой парогазовой торпедой, которые к тому времени уже были сняты с вооружения. Нам поставили задачу проверить работу УРТПУ (образно говоря, как работает ее «труба», как «выплевывает» изделие). Торпеду «выплюнули» нормально, она пошла. Спустя некоторое время к ней подскочил «Main» (есть у немцев такой разведывательный корабль). Немцы вытащили торпеду из воды, погрузили ее на палубу и быстро потащили ее к себе, взяв курс в сторону Германии. Но далеко уйти им не удалось – разведчик был настигнут нашими славными кораблями 128-й противолодочной бригады, и после коротких переговоров на 16-м канале радиостанции «Рейд» торпеда была возвращена (видимо, они успели убедиться, что это обычная торпеда). Наверно, думали, что из УРТПУ выстрелили что-то суперсовременное, а получили торпеду образца 1953 года. Так что немцы готовы были идти почти до пиратства, чтобы заполучить наши «секреты».
Мы отработали задачи №1, 2 и 3. Подняли 24 января 1993 г. Андреевский военно-морской флаг, вошли в состав противолодочной бригады БФ. А 13 мая 1993 г. я, получив новое назначение, был вынужден уйти с корабля.
Честно говоря, всю жизнь я мечтал быть командиром корабля, и если бы была такая возможность, то командовал бы до сих пор. Мне эта должность очень нравилась, я получал от нее удовольствие, даже при всех трудностях в Вооруженных силах страны и на флоте в частности. Несколько раз мне предлагали идти учиться в ВМА с перспективой дальнейшего повышения, но я отказывался, потому что мне нравилось командовать кораблем – именно здесь было мое призвание.
Корабль – это своеобразный организм, государство в государстве. Чувствуешь себя не то чтобы царем, но в определенной степени хозяином, главой одной большой семьи, которая называется экипажем. Очень многое сосредоточено в твоих руках, очень много от тебя зависит. Любой человек, начиная с матроса первогодка и заканчивая старшим помощником – все это люди, которые преданы не только Родине, но и мне лично. Ведь Родина поставила меня командиром. Мы настолько друг друга понимали, что они знали: любая моя команда – не самодурство, и воспринимали это совершенно нормально. Функционировал наш экипаж как единый организм. Это самое главное.
Так распорядилась «судьба», что за испытания и прием в состав ВМФ головного СКР пр.11540 никто не был награжден: ни проектанты, ни председатель Государственной комиссии военной приемки, ни один член экипажа. Видимо, сдача корабля пришлась на тот период в истории нашей страны, когда России было не до флота. Если же говорить о себе, то самая большая награда и самая большая гордость для моряка-надводника – иметь на груди значок командира корабля. Этим значком я горжусь больше, чем некоторые – орденами и медалями. Еще я горжусь теплыми и добрыми письмами матерей матросов, которые мне писали после возвращения сыновей домой или во время службы их на корабле.
Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».
32. Средиземноморье. Первое предупреждение - БПК «Бдительный». Лето 1973.
Фотоиллюстрация: Боевая служба 18.07-29.11.1972. Личный состав БЧ-2 и командир БПК «Бдительный» капитан 2 ранга Геннадий Михайлович Генералов (14 мая 1932 – 21.04.2007), https://yaostrov.ru/
Источники: Розин Александр. Война «Судного дня» 1973 г. Противостояние флотов СССР и США на море.
В июне 1973 года накал антиизраильских «страстей» в армиях арабских стран и напряжение противостояния военных флотов США-НАТО и СССР-России в Средиземном море резко усилился. Фактически уже всё было готово для «войны реванша» арабов и израильтян, а вместе с ними и «великих держав» - США и СССР.
21 июня 1973 г. из Севастополя на боевую службу в Средиземное море под командованием капитана 3 ранга Игоря Михайловича Черненко вышел БПК пр.61 «Скорый» (бортовой № 177). На следующий день 22 июня 1973 года БПК «Скорый» прошёл «черноморские» или «турецкие проливы» и встал на якорь в заданной точке Эгейского моря.
Через день-два, 24-25 июня 1973 года из Севастополя вышел на боевую службу в Средиземное море ракетный крейсер пр.58 «Грозный» под командованием капитана 2 ранга Волина Александровича Корнейчука. Вместе с ним шли: эскадренный миноносец пр.56 «Пламенный» под командованием капитана 3 ранга А. Савицкого и БПК пр.61 «Проворный» (бортовой № 179) под командованием капитана 3 ранга Валерия Ивановича Мотина.
В соответствии с международной Конвенцией о режиме прохода Черноморских проливов в мирное время военными кораблями одновременно и единожды «черноморские проливы мог пройти один корабль водоизмещением до 8000 тонн, имеющий орудия калибра выше 203-мм, в сопровождении не более двух миноносцев».
Вот почему БПК пр. 61 «Красный Кавказ» под командованием капитана 2 ранга Юрия Леонидовича Кручина вышел 27 июня 1973 г. из Севастополя и днём 28 июня 1973 года прошёл черноморские проливы.
Командовал бригадой этих черноморских кораблей ВРИО комбрига Н.П. Фёдоров - начальник штаба 150-й бригады, который держал свой вымпел на РКР «Грозный».
Боевые корабли ВМФ СССР, размещённые в соответствующих контрольных точках Средиземного и Эгейского морей, демонстрировали не только свою боевую мощь, выучку экипажей и свой подчёркнуто миролюбивый сдержанный характер несения боевой службы, но, самое главное, постоянно вели слежение за перемещением кораблей и подводных лодок США-НАТО в этом морском регионе.
02 июля 1973 года РКР «Грозный», БПК «Красный Кавказ» и БПК «Проворный» под флагом командующего 5-ой Средиземноморской эскадрой ВМФ СССР контр-адмирала Евгения Ивановича Волобуева, прибыли с дружественным визитом в Марсель (Франция). Этот визит был ответным – до этого отряд французский военных кораблей посетили Ленинград.
Советских моряков во Франции принимали с интересом и радушно, моряки и прикомандированные побывали в
Тулоне, Ницце и Париже.
03-04 августа 1973 года крейсер пр. 68-бис «Жданов» (капитан 1 ранга Р. Проскуряков) сдал в точке №5 у острова Китира штаб 5-й Средиземноморской эскадры на одну из плавбаз и 09 августа 1973 года вернулся из многомесячной боевой службы в Севастополь.
В августе 1973 г. в Средиземное море на боевую службу прибыл эсминец 150-бригады (бортовой № 351) пр.56 «Напористый» под командованием капитана 3 ранга Александра Лысенко. В середине августа 1973 года БПК «Красный Кавказ» в течение 10 суток обеспечивал отдых экипажа ПЛ пр.651 «К-77» Северного флота (командир - капитан 1 ранга Владимир Иванович Ерёмин, замполит - капитан 2 ранга Геннадий Александрович Мацкевич), который находился на боевой службе в Средиземном море с марта 1973 года.
21 сентября 1973 года в Средиземное море пришли ещё два БПК: головной корабль проекта 1134-Б БПК «Николаев» (бортовой номер 539) и БПК пр.61 «Сметливый» под командованием капитана 3 ранга Александра Александровича Гармашева. При этом БПК «Николаев» находился на боевой службе в Средиземном море и в Северной Атлантике с 05 ноября 1972 года.
Таким образом, в составе 5-й Средиземноморской эскадры до осени (сентябрь 1973 года) на боевой службе находились следующие корабли Черноморского флота: РКР пр.58 «Грозный», БПК пр.61 «Проворный», БПК пр.61 «Красный Кавказ», БПК пр.61 «Скорый», ЭМ пр.56 «Пламенный», ЭМ пр.56 «Напористый», 4 СКР, 2 ТЩ «Рулевой» (пр.266М) и МТ-219 (пр.266), 2 СДК пр.773 с ротой морской пехоты на борту.
Из них БПК «Проворный» находился на БС в море уже четыре месяца и готов был к возвращению в Севастополь, но в проливе Дарданеллы командир корабля, капитан 3 ранга В.И. Мотин получил по радио приказ Министра обороны СССР «вернуться в Эгейское море и привести корабль в полную боевую готовность».
Усиление напряжённости боевой службы надводных кораблей и подводных лодок Черноморского флота и подводных лодок Северного флота в Средиземном море, несомненно, повысило напряжённость боевой службы в Северной Атлантике, на путях перемещений самого мощного, грозного и скрытного современного оружия – ударных ракетно-ядерных атомных подводных лодок.
Находить, вести и контролировать их перемещение, а также уничтожать ракетные подводные крейсера стратегического назначения (ПЛАРБ) должны были корабли проекта 1135 типа «Буревестник», среди которых был наш легендарный БПК «Свирепый»…
К июлю 1973 года в составе ДКБ ВМФ на базе в Балтийске были: БПК «Бдительный», БПК «Бодрый», БПК «Свирепый» и БПК «Сильный».
БПК «Бдительному» досталась очень нелёгкая миссия – быть головным, то есть экспериментальным кораблём серии кораблей проекта 1135 типа «Буревестник».
Кильватерную балку и киль корпуса будущего БПК «Бдительный» (заводской № 151) заложили на стапеле Прибалтийского судостроительного завода «Янтарь» в Калининграде 21 июля 1968 года.
Строительство корабля велось практически одновременно с конструкторскими разработками не только корпуса корабля, но соответствующих машин, механизмов, приборов, систем, оборудования, вооружения и боеприпасов.
Это был труд огромного количества самых высококвалифицированных рабочих, инженеров, специалистов, конструкторов, учёных…
20 декабря 1968 года, когда стало ясно, что кораблю проекта 1135 типа «Буревестник» быть обязательно, он был зачислен в списки кораблей ВМФ СССР как БПК (большой противолодочный корабль) «Бдительный». С этого момента началось планирование материально-технического, финансового и иного снабжения и обеспечения корабля и его будущего экипажа.
Примечательно, что в этот же день был зачислен в списки ещё даже не заложенный на стапеле будущий БПК «Бодрый» - второй корпус и корабль проекта 1135 типа «Буревестник»…
15 января 1969 года на стапеле ПСЗ «Янтарь» в Калининграде заложен киль корпуса БПК «Бодрый» (заводской № 152) - фактического дублёра БПК «Бдительный».
11 августа 1969 года на стапеле судостроительного завода «Залив» в Керчи (Крым) заложен корпус будущего БПК «Достойный» (заводской №11), ещё одного дублёра БПК «Бдительный», только на Чёрном море. Этот корпус и этот корабль строили поспешая, потому что нужда в нём была острее…
28 марта 1970 года по рельсам со стапеля судостроительного завода «Янтарь» в Калининграде в плавучий док был медленно перемещён корпус БПК «Бдительный». Весной по «чистой воде» полностью оборудованный машинами и механизмами корабль спустили на воду, и он стал у заводской «достроечной набережной».
Всё лето до сентября 1970 года шли монтажно-наладочные работы и швартовые испытания машин и механизмов на БПК «Бдительном». Всё на этом корабле было новым и внове для рабочих, специалистов, инженеров и конструкторов. Множество решений принималось на месте, в металле, а потом уже переносилось на чертежи, в схемы и в боевые инструкции.
15 июня 1970 года на стапеле Прибалтийского судостроительного завода «Янтарь» в Калининграде заложен третий по счёту корпус корабля проекта 1135 – будущий легендарный БПК «Свирепый» (заводской № 153). Строительство этого корпуса и его насыщение оборудованием, машинами и вооружениями уже было вполне налаженным производством, осуществляемым всеми контрагентами по единому сетевому графику.
05 октября 1970 года корпус БПК «Бдительный» заселил первый военный экипаж моряков. Немедленно, «по живому» началось обучение экипажа работе с новейшим оборудованием, приборами, механизмами и вооружением. В этот период командиром корабля был назначен капитан 3 ранга Геннадий Михайлович Генералов.
Капитан 3 ранга Г.М. Генералов и штаб ДКБ ВМФ очень тщательно подбирали офицерский, мичманский и рядовой личный состав БПК «Бдительный». Дело в том, что проект 1135 типа «Буревестник» создавался практически для одной боевой задачи – поиск, обнаружение, ведение и уничтожение ПЛАРБ…
В процессе освоения экипажем корабля выявлялись различные недочёты, недостатки, брак и несовершенство машин и оборудования. Всё устранялось незамедлительно, по-военному чётко и быстро, – такой корабль практически немедленно нужен был ВМФ СССР.
05 декабря 1970 года на БПК «Бдительный» под руководством командующего ДКБ ВМФ В.В. Михайлина был поднят Военно-Морской флаг СССР. В этот день БПК «Бдительный» впервые вышел в море.
В период самой ненастной погоды на море 26-31 декабря 1970 года в Гданьском заливе и в районе Южной Балтики шли одновременно ходовые и государственные испытания БПК «Бдительный». Испытание буксируемой гидроакустической станции проводились на подходящих глубинах моря в районе Лиепаи.
На «мерной линии» в южной части Гданьского залива в 10 милях к юго-западу от базы Балтийск БПК «Бдительный» развил проектную скорость в 32 угла (59,294 км/ч).
Во время ходовых и государственных испытаний на БПК «Бдительный» одновременно находились военные приёмщики и заводские сдающие корабль специалисты, представители заводов-контрагентов, КБ, НИИ и других специализированных организаций. Непосредственное участие в госприёмке БПК «Бдительный» принял главный конструктор пр. 1135 Н.П. Соболев.
Перед Новым 1971 годом (31.12.1970) БПК «Бдительный» вступил в строй боевых кораблей ВМФ (без приёма вооружения), а через пятьдесят дней непрерывных занятий и освоения вооружений корабля - 20 января 1971 года – включён в состав ДКБ ВМФ.
27 января 1971 года на калининградском ПСЗ «Янтарь» новостроящийся БПК «Свирепый» пр. 1135 был спущен на воду и поставлен к достроечной набережной.
05 февраля 1971 года в Керчи (Крым) зачислен с состав кораблей ВМФ СССР новый корабль пр. 1135 типа «Буревестник» - БПК «Достойный».
16 марта 1971 года БПК «Бдительный» включён в состав 128 бригады ракетных кораблей 12-й дивизии ДКБ ВМФ. В марте 1971 года в Гданьском заливе при непосредственном участии начальника вооружений ВМФ СССР адмирала П.Г. Котова состоялись первые испытания ПЛУР «Метель» - главного противолодочного оружия кораблей пр. 1135 типа «Буревестник».
Потребность в таком боевом корабле, как БПК «Бдительный», была настолько высокой, что, не дожидаясь сдачи-приёмки курсовых задач К-1 и К-2, командование приняло решение провести боевые испытания ракетного оружия – «Метели» и ЗУРС «Оса» в Чёрном море на Феодосийском полигоне.
Одновременно, во время перехода из Балтийского моря через Датские проливы, Северное море, Атлантику, Бискайский залив, Гибралтар, Средиземное море и черноморские проливы, БПК «Бдительный» должен был продемонстрировать «вероятному противнику» новинку советского военно-морского вооружения.
Стапель Прибалтийского судостроительного завода «Янтарь» был устроен таким образом, что на нём, как на конвейере одновременно можно было закладывать, строить и насыщать машинами и механизмами сразу по несколько новостроящихся кораблей. При этом корпуса «переезжали» из цеха в цех на специальных колёсных тележках по рельсовому полю.
28 апреля 1971 года был спущен на воду БПК «Бодрый» - корабль-дублёр БПК «Бдительный». При этом в его конструкции и оборудовании был учтён опыт испытаний, сдачи-приёмки БПК «Бдительный».
08 мая 1971 года в керченском судостроительном заводе «Залив» (Крым) спущен на воду БПК «Достойный». Начались его швартовые, а затем и ходовые приёмо-сдаточные испытания.
В период 01-20 июня 1971 года БПК «Бдительный» совершил свой первый (экспериментальный) боевой дальний поход из Балтики в Чёрное море. Для обеспечения успешного перехода и безаварийной работы новейшей «главной энергетической установки» БПК «Бдительный» были призваны из спаса (мобилизованы) в качестве матросов и старшин около 30 специалистов: газотурбинистов, электриков, мотористов, рабочих Южного турбинного завода (Николаев).
Переход БПК «Бдительный» оказался успешным, главная энергетическая установка (ГЭУ) показала себя превосходно.
Появление в водах Атлантики и Средиземного моря новейшего противолодочного боевого корабля ВМФ СССР пр. 1135, - компактного, ладного, мореходного и грозного по комплекту вооружения, - вызвало пристальный интерес «вероятного противника».
На переходе из Балтийского в Средиземное и Чёрное моря БПК «Бдительный» командир 12-й дивизии капитан 1 ранга В.А. Лапенков и командир корабля капитан 2 ранга Г.М. Герасимов практически все 20 суток несли вдвоём постоянную вахту вахтенными офицерами, сменяя друг друга.
20 июня 1971 года в Севастополе БПК «Бдительный» встречал лично командующий Черноморским ВМФ адмирал В.С. Сысоев.
В течение июня-июля 1971 года на Феодосийском полигоне БПК «Бдительный» отрабатывал стрельбы ПЛРК «Метель» и ЗРК «Оса». Эти испытания помогли решить проблемные вопросы стрельбы ракетами в условиях качки и штормового намокания пусковых установок.
Стрельба ракетами из ЗРК «Оса» велась по самолётным малогабаритным мишеням М-6, которые специально предназначены для оценки боевой эффективности различных видов зенитного оружия и авиационных управляемых ракет "воздух - воздух", а также при обучении наземных и корабельных боевых расчётов ПВО и лётного состава ВВС.
Сброс мишени М-6 производился с самолётов-носителей типа МиГ и Су. При спуске мишени М-6 на парашюте радиолокационный отражатель, отражая электромагнитные волны радиолокационных станций, имитирует отражённую поверхность цели, а факел мишени обеспечивает фиксирование кинотеодолитами местонахождения мишени в воздухе и визуальное её наблюдение, а также создаёт тепловые и световые поля для работы с ракетами тепловизионного наведения.
Мишень М-6 поражалась ракетами ЗРК «Оса» на предельных дистанциях обнаружения средствами РЛС – до 40 км, кинотеодолитом – до 35 км.
Новейший (1971) автоматизированный военный корабельный двухбалочный зенитно-ракетный комплекс по ракете 9М33 М-4 «Оса-М» БПК «Бдительный» оказалась надёжным, точным и эффективным оружием противовоздушной обороны.
Одноступенчатая твёрдотопливная ракета 9М33 массой 128 кг, длиной – 3158 мм, диаметром корпуса – 205 мм, с размахом крыла ракеты – 650 мм способна поразить с эффективностью поражения 75-90% со скоростью полёта – 500 м/с любую летящую цель на высотах от 5 м от уровня моря до 3,5-4 км в высоту.
Скорострельность ЗРК М-4 «Оса-М» - 2 выстрела в минуту, время перезарядки ракетами 9М33 пусковой установки – 16-21 сек.
Отработка стрельбы крылатой ракетой 84Р – носителем торпеды АТ-2УМ – из ракетного противолодочного комплекса УРПК «Метель» БПК «Бдительный» велась по подводной лодке-мишени, обшитой деревом.
04 августа 1971 года в Севастополе новейший боевой противолодочный корабль БПК «Бдительный» был представлен генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу и главнокомандующему ВМФ СССР адмиралу флота С.Г. Горшкову. На показе присутствовали многочисленные руководители и участники создания БПК «Бдительный» и других кораблей пр. 1135.
Представление корабля руководителям Советского Союза осуществлялось показательными пусками двух ракетоторпед из УРПК «Метель». Государственный акт о приёмке государственной комиссии новейшего ракетного оружия – УРПК «Метель», противолодочной системы «Старт» и ЗРК «Оса-М» был принят 30 сентября 1971 года.
После этого главнокомандующий ВМФ СССР адмирал С.Г. Горшков немедленно отдал приказ отправить БПК «Бдительный» на боевую службу в Средиземное море. При этом формально корабль и его боевой экипаж даже не сдали курсовую задачу К-1, то есть не получили официального разрешения на допуск корабля к несению боевой службы в море с полным вооружением…
После триумфального перехода из Чёрного моря в Балтийское море, пребывания БПК «Бдительный» в польском порте-городе Гдыня 05-09 октября 1971 года и возвращения в Балтийск 26 октября 1971 года, был издан приказ командующего ДКБ ВМФ адмирала В.В. Михайлина от 07 ноября 1971 года о приёмке курсовых задач К-1 и К-2 БПК «Бдительный». Данным приказом БПК «Бдительный» объявлялся «отличным кораблём» ДКБ ВМФ.
Отныне, в 128-й бригаде ракетных кораблей 12 дивизии ДКБ ВМФ возникла традиция прохождения всеми кораблями пр. 1135 во время ходовых испытаний и сдачи курсовых задач К-1 и К-2 полного курса боевой подготовки с практическими стрельбами из всех видов оружия корабля, а также боевая служба первым экипажем нового корабля.
Так, на опыте и примере испытаний и использования БПК «Бдительный» создавались лучшие традиции боевой службы моряков-балтийцев, экипажей БПК-СКР проекта 1135 типа «Буревестник» - лучшего проекта советского боевого противолодочного корабля XX века.
Создав боевые противолодочные корабли проекта 1135 типа «Буревестник» (головной БПК «Бдительный»), Советский Союз летом 1971 года впервые и очень мощно продемонстрировал всему миру, прежде всего флотам США-НАТО, возможность и способность советской военной науки и промышленности, советского Военно-Морского Флота и советских моряков эффективно нести боевую службу на всех морях и широтах, на большом удалении от баз снабжения, длительное время и с высокой степенью эффективности поиска, ведения и уничтожения надводных, воздушных и подводных целей, в том числе ракетных атомных стратегических подводных крейсеров любого вероятного противника даже на пределе дистанции применения ими ядерного ракетного оружия.
На 18-м году службы корабль вывели из состава сил постоянной готовности, продали на слом, и во время перехода под буксиром в одну из европейских стран СКР затонул - к нескрываемому удовольствию членов экипажа ("Врагу не сдается наш гордый «Свирепый»!). Офицеры экипажа считают, что наши корабли должны "умирать" на Родине, и мы по-своему гордимся тем, как окончил свой жизненный путь наш корабль.
Путь на командирский мостик
"К моменту моего назначения БПК «Образцовый» находился в строю. Район наших плаваний опять был ограничен Балтийским морем, но так было не всегда. Года за два до моего назначения «Образцовый» ушел в юго-восточную Атлантику, где занимался обеспечением охраны рыболовного промысла. Эта БС продолжалась 8 месяцев, иногда корабль базировался на порт Луанда (Ангола). Потом - возращение в Балтику, небольшая передышка (4 месяца) - и снова БС, в тот же район, снова на 8 месяцев.
В 1986 г., когда А.А.Татаринов поступил в ВМА, на должность командира назначили старпома капитана 3 ранга Олега Дмитриевича Демьянченко (впоследствии он стал командиром дивизии). С ним я прослужил недолго, т.к. в 1986 г. был назначен на СКР «Сильный», на должность старшего помощника командира. Это не было понижением, поскольку «Сильный», как и «Образцовый», относились к кораблям 2-го ранга. На «Сильном» были проблемы с дисциплиной и прочие недостатки, которые надо было исправлять - требовалось укрепить командование. Посчитали, что я смогу справиться. Командовал СКР капитан 3 ранга Сергей Родионов.
На «Сильном» совершили два дальних похода. Первый раз почти на два месяца сходили на Фареро-Исландскпй рубеж, вели слежение за ходом учений ВМС стран НАТО. Ничего интересного не было, рутина. Спустя некоторое время - еще один дальний поход, практически такой же.
Служба на этом СКР продолжалась до 1987 г.. когда я стал слушателем ВСОК. В том же году получил назначение на должность командира СКР «Свирепый». Круг замкнулся, и я снова вернулся на корабль, где начиналась моя служба. Здесь опять встретился с О.Д.Демьянченко. Когда «Образцовый» поставили в ремонт, Олег Дмитриевич стал командиром «Свирепого», он и передавал мне дела.
Сбылась моя мечта - я стал командиром СКР пр. 1135. Эти корабли - моя любовь. Считаю их очень удачными для своего времени, хорошо спроектированными и достаточно проработанным в деталях (особенно в вопросах живучести, а также размещении команды). Кроме того, я бы назвал СКР пр. 1135 самым красивым в мире по архитектуре. Порой появляется крамольная мысль: а стоило ли "городить огород" с пр.11540? Может быть, можно было модернизировать базовый пр.1135. но не так, как это сделали с «Пылким», а более глубоко?
Конечно, были и проблемы. ПЛРК "Метель" стрелял гораздо дальше, чем мы могли своими средствами обеспечить целеуказание. Но поиск и преследование ПЛ в одиночку не ведется, а если рядом есть вертолет - все нормально, стреляй на предельную дальность. Поражение обеспечено - главное, чтобы ракета нормально долетела.
ЗРК "Оса-М" - весьма капризная "штучка"". Комплекс требовал постоянного технического обслуживания, перед каждой стрельбой надо было проводить регламентные работы, чтобы быть уверенным в нормальном результате. Только при таком подходе стоило ожидать положительного результата, и тогда мы нормально "Осой" стреляли, сбивая мишени, в т.ч. и низколетящие.
За время командования «Свирепым» запомнились две нестандартные ситуации: инспекторская проверка МО СССР и инцидент со шведскими рыбаками.
Достаточно редко (иногда раз в 10 лет) на флоте проходила инспекторская проверка МО СССР, и тогда флот со всех сторон изучала высокая комиссия из Москвы. Для меня эта проверка вылилась в постоянное нахождение на корабле представителя МО (капитана 1 ранга с СФ). День и ночь он наблюдал за действиями экипажа, командира, фиксировал все действия, принимая участие во всех корабельных мероприятиях. Проверялось все - от строевой (кстати, мы - единственные среди балтийцев - получили на строевом смотре оценку "хорошо", что по флотским меркам было очень высоким достижением) до боевой подготовки. Участвовали в ракетных стрельбах, весьма успешно сбили ракету-мишень на малой высоте. Решали задачу слежения за ПЛ с последующим ее "уничтожением" (стреляли торпедой). За торпедную стрельбу получили "неуд", т.к. база оружия зарядила в торпеду записывающую пленку в четыре раза короче, чем положено. Поэтому на начальном участке траектории наведение было зафиксировано, а дальше пленка кончилась, и все осталось "тайной, покрытой мраком". Общая оценка за инспекторскую проверку - "удовлетворительно".
Тот поиск лодки я запомнил на всю жизнь. «Свирепый» был достаточно старым кораблем, его корпус требовал докового ремонта, и за сутки до выхода на поиск у нас затопило отсек приборов ГАС "Титан-2". Происшествие произошло вечером, а утром надо было идти в полигон. За ночь осушили затопленные помещения, разобрали приборы, перетащили их в сауну, там просушили, вылили на них "бочку" спирта, затем все собрали и ввели ГАС в строй. А днем нормально обнаружили ПЛ "противника"".
Инцидент со шведскими рыбаками случился в 1989 г. Тогда КПУГ из трех кораблей, в т.ч. и «Свирепый», работала с ПЛ. Решали задачи противолодочной подготовки, действия происходили в специальном полигоне. ПЛ находилась там, где решит ее командир, а мы ходили специально рассчитанными курсами, чтобы обнаружить лодку. Рядом с полигоном шведы вели лов рыбы. Очень много судов (до 40) с поставленными тралами - у кого за кормой, у кого с бортов, слева или справа. Все в огнях, как новогодние елки. Видимо, постепенно косяк рыбы переместился в полигон, и рыбаки оказались в полигоне прямо на нашем курсе. Мы идем с опущенными БГАС, поэтому резко изменить направление движения не можем. Предварительно и в процессе подхода к опасной точке начали стрелять сигнальными ракетами и в соответствии с МПСС-72 по радио давать предупреждения: "Идут учения, отработка совместных действий с ПЛ. Просим покинуть район".
В общем, курс мой корабль не изменил. Успешно отработали с ПЛ. на следующий день вернулись на якорную стоянку, а из штаба флота запрос: "Что у вас за инцидент со шведскими рыбаками?". От того, что наш корабль (корпусом или кабель-тросом БГАС) обрубил шведскому рыбаку сеть, мы даже не отнекивались. Выбор был небольшой: либо менять курс и терять буксируемое тело ГАС, либо врубаться в борт соседнему рыбаку, либо идти прямо. Выяснилось, что шведы очень оперативно через МИД подали протест по поводу того, что мы лишили их орудия лова и выставили нам счет чуть ли не на полмиллиона долларов.
Ситуация весьма спорная. Из Москвы приехал офицер международного отдела ГШ ВМФ, проверил наш вахтенный журнал, провел разбор инцидента с командирами кораблей. В наших действиях ошибок не обнаружил, позднее собрали старших помощников и командиров кораблей и объяснили еще раз, как надо действовать в подобных ситуациях.
Во время этих событий случилось землетрясение в Спитаке (Армения). Шведы оказались людьми порядочными и отложили вопрос с выплатой компенсации до устранения последствий землетрясения. А далее все плавно сошло ""на нет" (спасибо дипломатам).
Противолодочной подготовке уделялось большое внимание. Мы постоянно, практически при любых переходах вели поиск ПЛ, обеспечивая поддержание оперативного режима. В качестве противника выступали шведские, датские и особенно часто немецкие ПЛ - дизельные, малошумные, с противогидролокационным покрытием корпуса. Непросто было обнаружить их в сложных гидрологических условиях Балтики.
Когда «Свирепым» командовал Демьяненко, был случаи длительного преследования немецкой лодки пр.206. Корабль возвращался из лиепайского полигона, где работал с ПЛ. На переходе был получен нормальный контакт. Из Балтийска вызвали дежурную КПУГ (тогда в ее состав входили МПК пр. 133.1М немецкой постройки), корабли которой "вцепились" в немецкую ПЛ и гнали ее до территориальных вод ФРГ. Недалеко от кромки тервод слежение было прекращено, а лодка всплыла для зарядки АБ.
Нельзя сказать, что в мою бытность командиром «Свирепого» контакты с иностранными ПЛ были достаточно частыми. Не потому, что у нас техника плохая или мы были плохо подготовлены - просто специально поиском ПЛ корабль занимался только в тех случаях, когда находился в составе КПУГ. Здесь мы проводили контрольное изучение района или поиск ПЛ по вызову (когда лодку "внепланово" обнаруживал какой-либо корабль на переходе или по данным нашей разведки). В составе таких КПУГ контактов хватало, и достаточно разных по продолжительности.
Вспоминая о преследовании иностранных ПЛ, не могу еще раз добрым словом не отметить СКР пр.1135, его РЭУ и ее возможности. Однажды мы стояли с выведенной из действия ГЭУ на одной из якорных стоянок. На корабле работал только дизель-генератор. Вахтенный по противодиверсионной обороне обнаружил перископ неизвестной ПЛ. Ровно через 12 минут корабль снялся с якоря и дал ход. Конечно, в определенной степени пришлось "изнасиловать" двигатель, потому что нормальный режим экстренного приготовления для данного проекта предусматривает минимум 15-20 мин. И пусть ПЛ успела погрузиться - мы уже взяли контакт и уверенно "держали" лодку.
Приятно вспомнить, что за три года моего командования корабль не раз становился лучшим в бригаде по ПВО, ПЛО и БЗЖ. Экипаж успешно выполнял все боевые упражнения, неоднократно мы участвовал в объединенных эскадрах Варшавского договора, совершали дальние походы, в 1989 г. сходили на БС в Северное море (слежение за иностранными кораблями). На корабле был прекрасный экипаж, очень хорошие подобрались офицеры. Все это позволяло кораблю, который был уже не молод (почти два десятка лет), оставаться в боеготовом состоянии, способным решать поставленные командованием задачи.
Видимо, такой настрой, такой подход "передался железу". На 18-м году службы корабль вывели из состава сил постоянной готовности, продали на слом, и во время перехода под буксиром в одну из европейских стран СКР затонул - к нескрываемому удовольствию членов экипажа ("Врагу не сдается наш гордый «Свирепый»!). Офицеры экипажа считают, что наши корабли должны "умирать" на Родине, и мы по-своему гордимся тем, как окончил свой жизненный путь наш корабль.
В разные годы балтийские корабли приходили в Ленинград на парад. Мне довелось участвовать в военно-морских парадах четыре раза, и все - на СКР «Свирепый». Дважды в город на Неве я приходил еще командиром группы БЧ-3, дважды - командиром корабля (в 1990 г., на День ВМФ и 7 ноября).
СКР «Свирепый» пр. 1135 в Ленинграде, май 1990 г. (фото И.В.Бородулина)
Для установления нормальных рабочих контактов, отработки совместных действий ежегодно проводились учения флотов стран Варшавского договора. Учения эти сокращенно назвали ОБЭСК. В них принимали участие боевые корабли и вспомогательные суда флотов СССР, ГДР и Польши. В должности командира «Свирепого» я принимал участие в одном из учений ОБЭСК. Советский Союз тогда представлял СКР «Свирепый» пр. 1135. Польшу - БПК «Warzawa» пр.61 МП (бывш. БПК «Смелый»), Восточную Германию - СКР «Berlin» и «Rostok» пр. 1159. В ходе учения мы заходили с деловым визитом в Варнемюнде. По результатам учения наш корабль был признан лучшим кораблем ОБЭСК (среди трех флотов), второе место занял СКР «Berlin».
ОБЭСК еще были интересными тем, что позволяли познакомится с моряками других стран, получить непосредственное представление о подготовке моряков тех или иных флотов. Сразу хочу сказать, что на Балтике среди военных моряков дилетантов не было. Все более-менее хорошо подготовлены, имели хорошие профессиональные навыки. Но у каждых ВМС были свои особенности, по разному строились и отношения между флотами. Например, восточные немцы очень не любили западных. Мне рассказывали, что бывали случаи, что когда их корабли встречались в море, вместо приспускания флага одна из сторон поднимала на рее веревочную петлю. Такие случаи бывали, о них я слышал не раз и по собственному опыту склонен в это верить. Иногда проскальзывала нотка напряженности при общении восточных немцев с поляками. Видимо, это сложилось исторически, но ведь у русских тоже не было особых причин любить Германию. Наверное, русский народ более отходчив, поэтому отношения и с немецкими, и с польскими моряками были у нас достаточно теплыми.
Немецкие моряки - очень дисциплинированные, они четко отрабатывали сигналы маневрирования, педантично действовали в вопросах связи, очень ответственно подходили к отработке экипажей по вводным. У нас командир дивизии (временно исполнял обязанности командира ОБЭСК) любил "резвиться" в этом смысле, неожиданно давая вводные. Например, когда корабль находился в дозоре по ПВО, следовала вводная: "Низколетящая цель, пеленг..." Требовалось перевести комплексы в боевой режим, произвести наведение АУ или ЗРК по указанному пеленгу. Немцы, как правило, в этих ситуациях оказывались первыми.
В Польше бросалось в глаза отношение к военным морякам. Чувствовалось, что люди этой профессии весьма уважаемы. Приходилось общаться с командиром БПК "Warzawa». который на командирском мостике провел около 15 лет, до этого командовал ЭМ «Warzawa». Опытный моряк, уважаемый офицер, друг президента Польши Л.Валенсы и достаточно состоятельный по тем временам в Польше человек. Про него рассказывали историю, что когда польский БПК пришел с визитом в Англию, при швартовке был поврежден причал. Признали вину польских моряков, и всю неустойку польский командир выплатил из своего кармана. Думаю, что это не сделало его менее состоятельным, но лично мне показало отношение и уважением в Польше к командирам кораблей.
СКР «Неустрашимый»
В 1991 г. я получил предложение стать командиром совершенно нового СКР «Неустрашимый» пр. 11540. «Свирепый» я передал капитану 3 ранга Юрию Александровичу Цветкову.
СКР пр. 11540, как известно, проектировался Зеленодольским ПКБ и строился на Прибалтийском ССЗ "Янтарь", причем по сравнению с другими проектами этого класса, строился достаточно долго. В первую очередь это было следствием того времени, когда велось строительство корабля: Союз еще не рухнул, но дело шло к этому - экономические связи нарушились, решение многих вопросов, связанных со строительством и испытаниям корабля, затянулось. В результате мы испытывали «Неустрашимый» почти два года, если считать с момента выхода приказа директора завода о начале испытании до подписания приемного акта.
Нетрадиционным, скажем так, был проектант корабля. Как известно, проектирование СКР 2-го ранга у нас - "вотчина" Северного ПКБ. Пр.11540 разработан Зеленодольским ПКБ. Объяснялось это тем, что при создании нового корабля были выдвинуты очень жесткие ограничения водоизмещения - оно не должно было превышать 2800 т. При заданных системах вооружения СПКБ посчитало невозможным спроектировать корабль, определив "нижнюю планку" примерно в 6000 т. В итоге к работе над проектом приступило Зеленодольское ПКБ, в результате чего и появился «Неустрашимый»...
За свою службу мне довелось командовать СКР двух проектов. Поэтому вольно или невольно я буду сравнивать пр.1135 и пр.11540. Ведь, несмотря на то, что эти корабли созданы в различные годы, СКР обоих проектов до сих пор в строю и будут оставаться в составе нашего ВМФ еще как минимум лет десять.
С 1991 г., т.е. с момента вступления «Неустрашимого» в строй, в составе нашего ВМФ находится корабль, вполне соответствующий достижениям мирового кораблестроения. Первое, что "бросается в глаза" при знакомстве с кораблем, это высокая насыщенность современным вооружением. Думаю, по этому показателю на тонну водоизмещения он превосходит все имеющиеся аналоги, в т.ч. и пр.1135, который в свое время тоже считался мощным. Корабль способен успешно решать задачи ПЛО. ПВО и ПКО. В нашем флоте «Неустрашимый» классифицируют как СКР, хотя, исходя из перечня решаемых задач, его смело можно называть многоцелевым кораблем.
Для поиска ПЛ на «Неустрашимом» установлен ГАК "Звезда-М1", о котором я отзовусь очень положительно: хороший комплекс, возложенные на него задачи решает успешно. Более того, считаю его даже слишком мощным для Балтики, т.к. использование "Звезды" здесь - в принципе, расточительство. Такой комплекс должен использоваться на океанских просторах или, во всяком случае, в зоне Северного, Норвежского или Баренцева морей, в Атлантике или на Тихом океане. Именно в этих районах он может раскрыть все свои способности и контролировать значительную акваторию.
Огромным "плюсом" для корабля я считаю постоянное размещение вертолета. Противолодочный корабль без базирующегося на борту вертолета - "полкорабля". Вертолет, используемый в поисковом или ударном варианте, расширяет возможности корабля. Для базирования вертолета имеется ангар, предусмотрен погреб для хранения авиационного боезапаса, для вертолетчиков оборудована специальная каюта, где они в течение долгого времени могут находиться в своих комбинезонах, что позволяет в случае необходимости практически немедленно поднять вертолет в воздух.
СКР пр.11540: проектный вариант с ПКРК "Уран" (проспект Зеленодольского ПКБ, 1994)
Для уничтожения ПЛ предназначен ракето-торпедный комплекс "Водопад-НК". Запуск ракето-торпед или торпед осуществляется из универсальных ракето-торпедных пусковых установок, которых на корабле имеется 6 штук. "Водопад-НК" - современный противолодочный комплекс и серьезный аргумент в споре с подводным противником.
СКР имеет БИУС "Трон-Дипломат", обладающую серьезными боевыми возможностями. Система автоматизирует решение многих боевых задач - порой даже излишне (вероятно, при ее создании не учли некоторых тонкостей построения боевого управления).
Значительно повысил возможности борьбы с воздушным противником ЗРК "Кинжал"". Комплекс намного превосходит ЗРК "Оса-М", с которой мне доводилось сталкиваться ранее. "Кинжал" - комплекс многоканальный, не требует специальных работ по подготовке к стрельбе и практически сразу после перехода в боевой режим готов уничтожить воздушного противника.
Проектом на «Неустрашимый» предусмотрен ПКРК "Уран", однако к моменту вступления корабля в строй комплекс еще не был доведен, поэтому СКР лишен противокорабельных ракет и до их появления будет бессилен противопоставить что-то серьезное надводному противнику. Так что "живьем"" комплекс я на корабле не видел, только изучал в теории. Для ПУ на верхней палубе были выварены специальные ложементы, а для соответствующей аппаратуры зарезервированы места. "Уран" часто называют российским "Гарпуном", но это не совсем верно, т.к. по своим ТТХ он превосходит американскую ПКР "Harpoon" (например, по мощности БЧ).
СКР пр.11540 обладает очень хорошей ГТУ 3-го поколения, где в качестве маршевых применены ГТД М70, а в качестве форсажных - М90. Насколько мне известно, М90 хоть и был новым по тем временам двигателем, но, тем не менее, оказался удачным, небольшим по габаритам и простым в эксплуатации.
Два пера руля намного уменьшали диаметр циркуляции, что очень важно для противолодочного корабля. СКР прост в управлении, четко слушается руля, что особенно важно в экстремальных ситуациях (швартовка - подход и отход от стенки, проход узкости).
На корабле отсутствует основной машинный телеграф. Управление осуществляется от кнопочного КПУ на ходовом мостике (с возможностью перевода этого управления в ПЭЖ) при проходах узкости, подходе и отходе, швартовке танкеров. По-своему это непривычно - обычно подобное применяется на катерах, а на корабле такого водоизмещения реализовано впервые. Да, это был первый опыт такого построения управлением ЭУ корабля, но он себя оправдал. Нам пришлось немного помучиться, привыкая к такой системе, но когда освоили, стали работать без замечаний.*
* - Во флотской газете "Страж Балтики" далее была заметка о повреждении кормовой части во время маневрирования «Неустрашимого» в акватории порта Балтийск. "История" напрямую связана с системой управления.
В тот выход командир БЧ-5 находился в отпуске. Другие специалисты, подготовленные для работы на КПУ, на борту отсутствовали. Поэтому за КПУ поставили представителя промышленности, контрагента, который осуществлял отладку системы. Он хорошо знал устройство КПУ, но опыта мореплавателя, офицера, у него, конечно, не было.
Ситуация была сложная: сильный ветер, рядом стоял килектор, который нам мешал. Я знал возможности своего корабля, приходилось по несколько раз повторять свои команды на КПУ, но представитель промышленности действовал исключительно в рамках инструкций использования средств движения: последовательно переключался со "среднего вперед" на "средний", "малый", "самый малый вперед", "стоп", "самый малый назад". Может быть, флотский офицер немножко "напряг" бы ГЭУ, и нам удалось избежать столкновения. А так произошел навал... Нам потом пришлось поменять крышку кормового ПОУ буксируемой антенны ГАК.
На ходовом мостике корабля имеется КПУ ГЭУ. По корабельному расписанию на нем должен находиться мичман БЧ-5, но у меня всегда стоял командир БЧ-5. Почему? Потому что только офицер (причем опытный) электромеханической БЧ взаимодействует с командиром при швартовках, проходах узкостей и т.п. Когда он стоит за КПУ на ходовом мостике, то сам оценивает ситуацию, видя, какие ориентиры проходят, где корабль, а где стенка, буй и т.п. Чтобы совершить переход с "полного переднего" на "малый задний", надо соблюсти определенную последовательность действий. Сначала двигатели останавливаются, затем начинают давать обороты заднего хода. Все это требует времени. Подготовленный офицер заранее предвидит подобный переход и выполняет маневр без резких переходов. Это бережет машину, т.к. в таких режимах обычно происходит активный износ двигателей, валолиний. Т.е. он предусматривал маневр и не то чтобы опережал мои команды - просто всегда был готов к их выполнению, держа РЭУ в готовности. Мало того, я знал: если я где-то что-то не учту, он меня поправит.
«Неустрашимый» имеет необычный для отечественного корабля внешний вид. Он архитектурно ближе к западным кораблям. Такой "экстерьер" -дань технологии Stealth. Насколько необходимо было ее внедрять и в каком объеме - мне оценить трудно. А вот такая ""прозападная" архитектура корабля стала поводом нескольких курьезных случаев.
Нас часто, пока еще не привыкли, запрашивали с поста СНиС Балтийска, что за корабль идет. Ошибались не раз и пограничники, интересуясь, что корабль непонятного силуэта делает в советских территориальных водах. "Усугублял" ситуацию наш бортовой номер. Когда «Неустрашимый» вышел с завода, его бортовой номер, нанесенный белой краской, имел "тень" черного цвета, как это было принято в некоторых иностранных флотах. Такой вариант начертания был предусмотрен технической документацией, да и действующие документы ВМФ этого не запрещали. Тем не менее, у меня несколько раз требовали привести бортовой номер к традиционному виду, по этому поводу даже произошел небольшой скандал с командиром бригады А.А.Татариновым. Я долго сопротивлялся, но, в конце концов, вынужден был закрасить черную тень. Но с тенью или без тени, бортовой номер у корабля был и остается постоянный - 712.
Мореходность «Неустрашимого» соизмерима с мореходностью СКР пр.1135, и можно сказать, что она хорошая. Для уменьшения бортовой качки установлены скуловые кили и предусмотрены выдвижные бортовые рули. Балтика специфический морской театр - море мелководное, своеобразная волна. Использование успокоителей качки при шторме 4-5 баллов позволяло нормально эксплуатировать технику и оружие, экипажу - выполнять служебные обязанности, нормально обедать. Единственное, что здесь можно отметить, так это то что, в отличие от корабля пр.1135, который своими скулами разбивает волну в стороны, скулы «Неустрашимого» имеют такую форму, что даже при небольшом волнении очень сильно заливается носовая часть.
Но как у всякой медали есть две стороны, так и СКР пр. 11540 имеются недостатки. Первый и, наверное, главный - отсутствие ПКРК "Уран", о котором я уже говорил (но здесь виноваты разработчики этой системы, которая опоздала по срокам).
СКР «Неустрашимый». Балтийск, 1998 г.
Во-вторых, как мне кажется, несколько упрощенно проектанты подошли к решению вопросов живучести. Конечно, живучесть корабля обеспечена и соответствует требованиям ВМФ. Но по своему уровню в этом аспекте «Неустрашимый» во многом соответствует кораблю пр. 1135. хотя, как я считаю, более современный корабль должен обладать и более высокой живучестью (это показывает и опыт американского флота, где живучести придают все большее значение и работы по ее повышению ведутся постоянно). В системах пожаротушения по-прежнему используется фреон, как будто наука совершенно не двигается в этом направлении. При применении фреона необходимо выводить экипаж из отсека, и, соответственно, обслуживание механизмов прекращается. В бою это - непозволительная роскошь.
В-третьих, упрощенно решены вопросы размещения личного состава, обеспечения его жизнедеятельности. Личный состав размещен компактно, по сути, на весь экипаж - одно "бытовое устройство"". В центральной части корабля имеется общий блок, а вентиляция плохая, специфический запах распространяется и стоит в этом месте долго.
Первоначально на корабле не была предусмотрена флагманская каюта, а это означает, что присутствие на корабле командира дивизии или бригады уже порождает вопросы - где размещать? Мне потом пришлось оборудовать флагманскую каюту из двух кают, которые были предназначены якобы для флагманских специалистов. Простые каюты объединили в некий салон. Командир корабля и флагман - так получилось - имеют один гальюн на двоих. Вход с двух сторон, причем унитаз расположен у изголовья койки в спальне (за переборкой) командира корабля (унитаз с совершенно "дикой"" системой спуска воды - все время стучат клапаны и т.д.). Видимо, это привычные российские детали, от которых нам так просто не уйти.
Автономность корабля - 30 суток, помещений для размещения припасов достаточно, но они совершенно неприспособленны для этого. На камбузе и столовой нет ничего нового - та же бачковая система, как 20 и 30 лет назад. Складывается впечатление, что о питании личного состава у нас особо не задумываются. В свою бытность командиром я пытался систему питания изменить, отработать схему, принятую на Западе, простите, в исправительных учреждениях. Матрос получает пластмассовый поднос, где имеются места для 1-го и 2-го блюда, отверстие для стаканчика с компотом, место для ложечки и вилочки. С таким подносом матрос проходит мимо окошечка раздачи, где двое раздающих туда накладывают 1-е и 2-е, закуску, ставят стакан компота и выдают столовые приборы. И он ест с этого подноса. Никаких тарелок. Это удобно для матроса - ничего не расплескивается и не бьется. Удобно и для командиров и воспитателей, поскольку по своему искореняет годковщину (раздающий не видит, кому кладет кусок мяса - молодому матросу или старослужащему); удобно наряду по камбузу, т.к. ничего не бьется, все легко моется, и подносы практически не воруют. В итоге систему питания с подносами мы на корабле внедрили, для этого специально заказали на заводе подносы, и все у нас нормально функционировало. Как обстоит с этим дело теперь, я не знаю.
Подводя своеобразный итог, я бы назвал проект корабля удачным. Вызывает сожаление лишь уникальность нашего «Неустрашимого» -второй и третий корпуса так и не достроили. Если бы на Балтике имелось хотя бы два корабля пр. 11540. мы бы практически имели КПУГ, которая могла бы решать задачу перекрытия всех опасных направлений, которые там существуют - прежде всего, зоны Балтийских проливов, немецкие порты и др. Тогда эти вопросы можно было бы решить достаточно эффективно.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.